«Б» - значит беглец
Шрифт:
— Ты клялся, что не будешь вокруг меня суетиться, если я сюда перееду.
— Я не суечусь.
— Суетишься.
— Ты сама суетишься. Я ни слова не сказал.
— Как насчет стирки? Ты положил вещи мне на кровать.
— Если тебе не нравится, можешь сбросить их на пол.
— Да ну тебя, Генри. Я же сказала, что буду сама стирать свои вещи и ты согласился.
Генри пожал плечами — Ну ладно, я соврал. Что я могу сказать?
— Ты можешь перестать? Мне не нужна мамаша.
— За тобой нужно присматривать. Я говорил это месяцами.
Ты
–
Как утомительно. Я чувствовала себя как гусенок, которого подложили к матери-кошке.
Мои родители погибли в автокатострофе, когда мне было пять. При отсутствии настоящей семьи, я просто жила без нее. Сейчас, очевидно, старые зависимости вышли на поверхность.
Я знала, что это значит. Этому человеку восемьдесят два. Кто знает, сколько он проживет?
Именно тогда, когда я позволю себе к нему привязаться, он возьмет и умрет. Ха-ха, над тобой опять подшутили.
— Мне не нужен родитель. Ты мне нужен как друг.
— Я и есть друг.
— Тогда не говори ерунды. Я от этого рехнусь.
Улыбка Генри была великодушной, когда он посмотрел на часы.
— У тебя есть время на пробежку до обеда, если перестанешь болтать.
–
Это меня остановило. Я действительно надеялась пробежаться до темноты. Было почти четыре тридцать, и взгляд в кухонное окно показывал, что мне осталось немного.
Я прекратила жаловаться и переоделась в спортивный костюм.
Пляж в этот день был странным. Штормовые облака окрасили горизонт сепией. Горы были тускло-коричневыми, небо было ядовито-йодистого цвета. Может, Лос-Анджелес сгорал дотла, посылая этот мираж из дыма медного цвета, переходящего в коричневый по краям.
Я бежала по велосипедной дорожке, которая окаймляла песок. Береговая линия Санта-Терезы идет с востока на запад. На карте это выглядит так, будто неровная суша внезапно делает поворот влево, устремляясь на короткое время к морю, пока течения не заталкивают ее обратно.
Острова были видны, парили на горизонте, на нефтяных вышках горели огоньки. Это тревожно, но правда, что нефтяные вышки, с их зловещей красотой, стали сейчас так же привычны для глаз, как орбитальные спутники.
Ко времени, когда я развернулась, два с половиной километра по дорожке, наступили сумерки и зажглись уличные огни. Похолодало, воздух пах солью, прибой колотился о песок.
Проезжающие машины освещали полосу травы между тротуаром и велосипедной дорожкой.
Я стараюсь бегать каждый день, не из любви к искусству, а потому что это не раз спасало мне жизнь. Впридачу к бегу я обычно три раза в неделю поднимаю тяжести, но из-за травм была вынуждена это временно прекратить.
Вернувшись домой, я чувствовала себя лучше. Не получается пребывать в тревоге или депрессии, когда ты запыхалась. Что-то в потовыделении, должно быть, пробуждает хорошее настроение.
Мы поели, дружелюбно беседуя, а потом я пошла в свою комнату и собрала вещи для поездки.
Я еще не начала обдумывать ситуацию во Флорал Бич, но нашла минуту, чтобы завести папку с именем Бэйли Фаулера на обложке. Я просмотрела газеты, лежащие в кладовке и вырезала статью, описывающую его арест.
Согласно статье, Бэйли находился под условным приговором за вооруженное ограбление, когда его семнадцатилетняя бывшая подружка была найдена задушенной.
Жители городка сообщали, что Фаулер, которому тогда было двадцать три, годами имел дело с наркотиками и предполагали, что он убил девушку, когда узнал о ее романе со своим другом. После заключения соглашения с обвинением, он получил шесть лет в тюрьме штата.
Бэйли просидел меньше года в мужской колонии в Сан Луис Обиспо, после чего умудрился бежать. Он покинул Калифорнию и взял имя Питер Ламберт. После ряда недолговременных работ, он устроился в компанию по производству одежды, с филиалами в Аризоне, Колорадо, Нью-Мексико и Калифорнии. В 1979 году его назначили менеджером западного отделения. Его перевели в Лос-Анджелес, где он с тех пор и жил. Газета подчеркивает, что его коллеги были в шоке, узнав, что у него когда-либо были проблемы с законом. Они описывали его как трудолюбивого, компетентного, общительного, красноречивого, активного в церковных и общественных делах.
Черно-белая фотография Бэйли Фаулера показывала человека около сорока лет, наполовину повернутого к камере, с растерянным лицом. Его черты были скульптурными, утонченная версия отцовских, с такой же бойцовской челюстью. На вклейке была полицейская фотография, сделанная семнадцать лет назад, когда Бэйли был арестован за убийство Джин Тимберлейк. С тех пор его линия волос немного отодвинулась и волосы, кажется, немного потемнели, но это могло быть результатом качества фотографии.
Он был красивым пареньком, да и сейчас выглядел неплохо.
Интересно, думала я, как человек может воссоздать сам себя. Было что-то очень привлекательное в идее отодвинуть одну личность в сторону и создать вторую, чтобы занять ее место. И оказало ли бы отбывание всего срока в тюрьме такой благотворный эффект, как жизнь на свободе?
Не было никакого упоминания о семье, так что я пришла к выводу, что Бэйли никогда не был женат. Если только его новый адвокат не является волшебником, ему придется отсидеть оставшиеся годы своего срока, плюс от шестнадцати месяцев до двух лет за побег.
Ему может быть сорок семь, когда он выйдет, годы, которые он, наверное, не захочет отдать без борьбы.
Я вырезала еще одну статью. В основном, она повторяла первую, кроме фотографии убитой девушки из школьного альбома. Она была в выпускном классе. Ее темные волосы были блестящими и прямыми, подстриженные по форме ее лица, разделенные посередине и мягко завивающиеся на затылке. Светлые глаза, подведенные черным, рот — крупный и чувственный. Слабый намек на улыбку создавал впечатление, что она знает что-то, о чем еще неизвестно всем остальным.