Баба Люба. Вернуть СССР 2
Шрифт:
— Добрый день, — казалось, при виде меня её сразу же переполняет такое безграничное счастье, что она сейчас или задохнётся, или лопнет от перенапряжения.
— Здравствуйте! — вежливо ответила я, продолжая стоять и вопросительно смотреть на неё.
— Есть ли Библия слово Господне? — лучезарно спросила женщина и для убедительности захлопала жиденькими ресницами.
— Аминь, — ответила я, потому что кроме этого и ещё «паки, паки иже херувимы» и «вельми понеже», больше на ум не приходило ничего соответствующего торжественному моменту.
—
— А вы знаете, я согласна, — я подарила женщине самую сердечную улыбку, на которую была способна и приготовилась ждать, к чему она всё это ведёт.
— Как вы считаете, доживаем ли мы последние дни? — печально спросила женщина.
— Конечно! — уверенно кивнула я.
— А хотите узнать, покинул ли нас Господь? — женщина сделала паузу и вопросительно посмотрела на меня, мол, давай, теперь твой ход.
Я на всякий случай ещё раз кивнула.
— Тогда приходите к нам на собрание… — женщина аж съежилась, ожидая моей гневной отповеди, но я очень даже радостно сказала:
— Я приду. Спасибо!
— Придёте? — выпуклые глаза женщины стали ещё пучеглазее.
— Когда вы говорите будет собрание? — уточнила я.
— Через три дня, — растерянно пролепетала женщина. Она явно не верила, что вот так сразу же завербовала меня.
— Давайте адрес! — велела я.
Она продиктовала адрес, и мы распрощались. А я пошла делать оздоровительную ванную.
— А зачем ты согласилась? — укоризненно спросила Анжелика вечером, когда я ей рассказала о посетительнице, — они же фанатики! Мяса им есть нельзя, вина пить — нельзя, в коротких юбках ходить — нельзя, краситься — нельзя. И что это за жизнь, когда ничего нельзя?! Только молятся и журналы эти свои по квартирам впаривают.
— Ты не понимаешь, — ответила я Анжелике, — их центр находится в Бруклине. Оттуда их финансируют.
— И что? — скептически посмотрела на меня Анжелика.
— А то, что гуманитарку привозят из Америки.
— А! Ну да! Ты права, — согласилась Анжелика и с уважением посмотрела на меня, — ой, я бы тоже сходила! Когда там у них собрание, говоришь?
— У тебя уроки, экзамены на носу, — строго сказала я (не хватало ещё ребёнка им туда). — Я сама в разведку схожу. Может, там вся гуманитарка как одежда на этой тётке — юбки в пол и платки. Такое нам не надо.
— Не надо, — тут же потеряла интерес Анжелика и ушла к себе в комнату.
Вот и отлично.
На самом деле мне гуманитарка бруклинская была и не нужна. Мне нужен был толчок. А их эта бруклинская секта — это разветвлённая сеть контактов и связей. Именно то, что мне и нужно. Как говорится — клин клином.
Насколько я знаю, основную базу для подрыва СССР забугорные товарищи провели тихой сапой, что и не придерёшься. Причём поначалу действовали через все эти тоталитарные секты, через волонтёров «Корпуса мира», «Красный Крест», соросовские гранты для особо одарённых и талантливых обучающихся, с помощью которого они отсосали лучшие мозги за рубеж из всех бывших союзных республик, и так далее. Список можно продолжать и продолжать. Делать переворот руками изголодавшихся по колбасе и жевательной резинке людей — это даже не смешно. Это самоубийство. А вот втихушку закинуть забугорным товарищам пару информационных сюрпризов — почему бы и нет?
Пойдём на опережение.
Глава 2
— Нет, ну это хрень какая-то, а не отчёт! — уже в третий раз за пять минут выпалил Степан Фёдорович. — Нет, такой отчёт я принять не могу!
— Ну почему? — осмелилась-таки задать вопрос я (ждала-ждала, пока он выпустит пар, но вижу, что не дождусь, много там его, пара этого).
— Да потому что хрень это, а не отчёт! — вызверился Степан Фёдорович, задел рукой телефон, так, что аж трубка свалилась. Раздались длинные гудки.
В таком гневе я давно его не видела, а ведь работаю я в ЖЭКе как-никак, а уже третий день.
— Да почему хрень! — уже рассердилась я, но трубку подняла и аккуратно положила на место, — я могу сейчас все расчёты показать, и как я коэффициенты считала.
— Да зачем мне твои расчёты! — заверещал Степан Фёдорович и замахал руками, а я торопливо отодвинула телефон чуть дальше.
— А как я докажу, что всё цифры в отчёте правильные? — удивилась я.
— На кой мне твои цифры! — рявкнул Степан Фёдорович, вытер большим полосатым платком взопревший лоб и пожаловался портрету Арнольда Шварценеггера, который зачем-то висел у него на стене в кабинете, — уф, первый раз мне такая помощница нерасторопная попалась. Сил моих нету.
— Степан Фёдорович, — начала терять терпение я, — давайте, по существу. Где конкретно вы видите ошибки? Я не понимаю, что там не так. Как по мне, отчёт — идеальный.
— Говнеальный! — передразнил меня Степан Фёдорович и сердито надулся.
— Степан Фёдорович… — настойчиво повторила я, — что там не так? Объясните и я сразу же переделаю.
— Нечего там объяснять! — буркнул Степан Фёдорович, — а принять его не приму. Всё, иди!
С этими словами он буквально выпихнул меня за дверь.
Я очутилась в коридоре, в двери щелкнул замок — Степан Фёдорович заперся на ключ.
И вот как? Как мне на это реагировать? Дичь какая-то! От переизбытка эмоций, хотелось крепко выразиться. Но на работе нельзя.
— Что за шум, а драки нету? — тётя Зина, наша уборщица, посмотрела на меня с любопытством и принялась полоскать тряпку в ведре.
Не знаю почему, то ли оттого, что начало моей жэковской карьеры прошло среди дворников, то ли ещё по какой причине, но тётя Зина меня выделяла и относилась ко мне всё-таки получше, чем к остальной человеческой биомассе, работающей здесь в ЖЭКе.