Баба-Мора

Первик Айно

— Ты мог бы и впредь изредка заезжать, — поспешно вставила Баба-Мора. — Долгими зимними вечерами здесь порой бывает так одиноко.

—

А ведь я приехал, чтобы позвать тебя в город. — тихо сказал Трумм. — Город тебя не погубит. Причина кроется в тебе самой. И бороться ты должна с собой, а не с городом.

— Я знаю, — ответила Баба-Мора. — Но я должна набраться сил здесь, по крайней мере еще эту зиму. Я думаю написать книгу о травах, как ты мне советовал. Когда это будет сделано, я, возможно, приеду.

— Я уже старик, — ответил на это Трумм, — а путь к тебе такой долгий и трудный. Позволь мне остаться здесь и помочь тебе. Я могу зарисовывать растения. Потому что,

честно говоря, я приехал просить твоей руки и сердца.

Баба-Мора залилась краской, как маков цвет.

— Не знаю, что и ответить, — промолвила она. — У меня еще никто такого не просил.

— Одно только слово, моя дорогая Эмелина! Да или нет?

И Баба-Мора шепнула:

— Да.

Мороз и метель на дворе сменились мягким теплым осенним вечером. Вокруг дома Бабы-Моры распустились большие пунцовые георгины. С моря прилетела чайка и тихонько стукнула клювом в окно, но Баба-Мора ничего не замечала. Она сидела перед очагом и смотрела в глаза своему милому Трумму. А сосновые шишки пылали красным жаром, распространяя запах смолы и приятное тепло.