Бабник
Шрифт:
– Потерпи, скоро приедем, я уже тоже хочу есть.
– Есть я хотела час назад. Сейчас я хочу жрать! – с нажимом громко рявкнула «Анфиса». – Не понимаю, как можно сидеть на диете. Я сдохну на утро, если с вечера не поем, – продолжала «Анфиса».
– Фитнесс-клуб «Тарас Бульба»: «Мы боремся с ляхами!», – пошутил Стас. «Анфиса» закрыла глаза и беззвучно засмеялась, потом набрала воздуха в грудь и звонко в голос захохотала.
– Инквизиция займётся сжиганием ваших жиров! – сквозь хохот выдала попутчица.
Она смеялась ещё несколько минут, пока не приехали во двор к дому Стаса. Места во дворе было много: все соседи разъехались на дачи.
– Хорошо у тебя, – оценила «Анфиса» жилище Стаса. – Снимаешь? Своё?
– Своё, купленное, – уточнил Стас.
– Корми меня скорее, а то я уже не знаю, что от себя дальше ждать, – потребовала «Анфиса». – А ты потом меня назад повезёшь или можно будет у тебя до завтра остаться? Правда, я с собой не взяла ничего, но это решаемо?
– Ещё четыре часа дня, давай до вечера доживём, – не стал ничего обещать Стас, прошёл на кухню. – Что будем вкушать?
– Мяса! Ты говорил, у тебя там котлетки с вермишельной были.
– Кофейку?
– Со сгущёнкой!
Стас щедро всыпал в ковшик молотый кофе, залил холодной водой, поставил на газ. На сковородку вывалил вермишель и десяток крупных котлет. «Анфиса» шлёпнулась на стул, вытянула ноги.
– Первый раз встречаю мужика, у которого такие чистые, белые полотенца в кухне и в ванной. Ты точно не женат? Как женской рукой выглажены, – оценила «Анфиса» ванные и кухонные полотенца.
– Люблю простой порядок. У меня и беспорядка бывает достаточно, но всё, что можно выстирать и выгладить стираю и глажу.
– И тебя до сих пор ни одна баба не прихватила? Герой!..
Через десять минут «Анфиса» начала вгрызаться в котлеты.
– Блин, и правда хорошо сделано, вкусно! – прихлёбывая крепкий кофе, с набитым ртом нахваливала «Анфиса». – Я так точно не умею. Максимум что могу – это яичницу и курицу на сковородке. А так, чаще всего, пельмени варю. Ненавижу готовить, в детстве наготовилась. Я теперь к тебе буду приезжать вкусно поесть. Не знаю, какой ты любовник, но готовишь ты классно. Сейчас как два колобка будем толстыми животами стукаться! – засмеялась заметно порозовевшая «Анфиса». – Ты так не смотри, я от кофе всегда краснею. Через пару часов пройдёт. Всё, я готова. Веди меня в спальню. Спать буду… – блаженно улыбнулась.
– В душ. Сначала в душ. Обожаю мокрых мыльных женщин. Позволишь тебя помылить?
– Хм! Какое заманчивое предложение. Смотри, привыкну, что кормишь, мылишь…
– Привыкай, мне не жалко. На колени ко мне сядешь?.. Хочу тебя сначала поцеловать.
«Анфиса» помедлила, потом встала, села на колени к Стасу, обняла руками за шею, внимательно посмотрела в его глаза.
– Ты первый, кто не пытается меня напоить перед тем, как лечь со мной в постель, – сообщила «Анфиса».
– Это упрёк, что я пытаюсь на тебе сэкономить? – отшутился Стас. «Анфиса» засмеялась. Стас притянул к себе её голову и начал целовать. «Анфиса» ответила ему, прижалась крепче…
– Ты смелый! Это правильно. Подумав – решайся. А решившись – не думай! Пошли в ванную, хочу, чтобы ты меня намылил!..
***
… В 9 вечера Юля и Стас спустились к машине.
– Засыпать вместе, конечно, романтично. Но потом лежи, слушай храп, подтирай текущие слюни со своего плеча, простись с одеялом, получи локтем в глаз… – собираясь говорила утомлённая Юля. «Анфиса» не стала ждать третьей встречи, и в конце первой назвала своё настоящее имя, Юля. Уточнила, что друзья и знакомые часто называют её «Юлька-кастрюлька», «потому что крышка часто съезжает». – Ты мне пока что не изменяй. Ты мне понравился. Есть грех уныния. Есть грех прелюбодеяния. Но самый большой грех – это грех унылого прелюбодеяния. Со мной тебе будет весело, а с другими, по сравнению со мной, уныло. Ну, вези меня к моей соседке. Будем тебя с ней остаток вечера обсуждать…
***
… Это был выходной день. Солнце начало расшквариваться после обеда. За несколько минут его яркость возросла так, как будто в коробке от холодильника включили прожектор на десять тысяч ватт. Следом за светом пришёл жар. Бытовые спиртовые термометры в тени зашкалили и начали лопаться, потому что стеклянные трубки разорвал вскипевший спирт. Пластиковые окна начали перекашиваться и заметно оплавляться.
Яркий белый свет слепил глаза и не давал рассмотреть происходящее. А посмотреть было на что: мимо, тяжело ступая, шёл огромный чёрный динозавр. Он шёл за уходящим солнцем по раскалённой, шевелящейся от жара земле.
Когда солнце ушло за горизонт в наступившей тьме стало заметно сочащееся маревом из трещин в земле оранжево-красное свечение.
– Это раскалённое инфра-красное излучение. Это конец, – проговорил кто-то рядом.
В выжженном воздухе было очень мало кислорода. На каждый вздох требовалось огромное усилие…
А на следующий день начался дождь.
– Это был выброс солнечного протуберанца, за сутки он сжёг Землю и пролетел дальше. Теперь вся испарённая влага, которая ещё не улетела в космос, начнёт выливаться обратно.
– Много испарилось? – уточнял Стас.
– Полностью растаяли льды на полюсах, и всё равно океаны на сто метров стали мельче. Все моря на материках, без связи с океанами, высохли начисто. Теперь это всё обратно выливаться будет, пока не выльется…
Сотни дней и ночей потоки воды изливались с тёмного неба. Вода с улиц не уходила уже давно.
… – Они хотят нас отсюда выгнать! Говорят, теперь их очередь здесь жить! – кричала, упираясь во входную дверь маленькая девушка. Дверь, которую она сдерживала, дёргалась под ударами снаружи.
– Они просто хотят нас съесть. У них там снаружи вся еда давно закончилась, – отвечал ей кто-то с другой стороны таким голосом, от которого веяло смертной тоской всего человечества.
Битвы за возможность жить на верхних этажах развернулись сразу после начала потопа. С трудом двигаясь, Стас подошёл к выходу, лёг на пол, упёрся ногами во входную дверь, но дверь всё равно рывками открывалась.
– Они влезают и на тыканья ножками стула не реагируют! – кричали рядом. Стас изо всех сил упирался ногами в дверь, видел нечеловеческого вида людей, протискивающихся в расширяющуюся щель и тянущихся к нему скрюченными пальцами…