Бабочка на ладони
Шрифт:
Юлия улыбнулась и беспомощно развела руками:
— Что такое? Так никто со мной и не поздоровается?
— Господи Иисусе! — услышала она за спиной знакомый голос, запечатленный в памяти навсегда, на века, ничем не сотрешь. — Иисусе…
Юлия медленно повернулась.
Шесть пар глаз были устремлены на нее, шесть пар глаз самых близких ей на свете людей.
Обладатель голоса стоял у нее за спиной.
Их взгляды встретились. Сверкнула вспышка.
— Юлия, — представилась она.
А он схватил ее за руку,
Буба, Бася, Петр, Себастьян и Роза ошеломленно молчали.
Кшиштоф закрыл дверь.
— Так-то вот, — произнес он с нескрываемым недоумением. — Разрази тебя, сгорело все к чертям собачьим!
Отпихнув друзей, Кшиштоф бросился к плите. К сожалению, доставать запеканку и подавать на стол было уже поздно. Ее следовало поскорее вынести на помойку. На кухне воняло, сизый дым просочился в прихожую, а оттуда распространился по всей квартире.
— Они что, уже знакомы? — толкнула Роза Басю в бок, как только к ней вернулся дар речи.
— Я же говорила: их свела вместе молния. — Буба направилась на кухню и оценила ситуацию. — Каков хозяин — таково и угощение.
Себастьян посмотрел на Петра:
— Ты что-нибудь понимаешь? Я — вообще ничего.
Кшиштоф достал из холодильника три упаковки рыбных консервов, несколько банок тресковой печени и стал открывать их, ругаясь себе под нос.
А потом взял телефон и заказал для всех пиццу.
— А я слышала, что в Нью-Йорке одна неправительственная организация занимается не только пересадкой органов, но и наблюдает больных, которым что-то пересадили, и…
— Ты хочешь сказать — тех, кто выжил после пересадки, — прервал Кшиштоф Бубу. Ведь она всегда его прерывала.
— Да, Кшись, они же не зомби. — Буба посмотрела на Кшиштофа и заморгала. — В отличие от тебя, дорогой.
— Отстань от него. — Себастьян сердито взглянул на Бубу. Какое счастье, что Роза не такая!
Он пододвинулся к любимой поближе и взял ее за руку.
Совсем ледышка, холодная и неподвижная.
— Оказывается, клетки помнят все, — продолжала Буба, — пересаживаются не только органы, но и память. Одна женщина после пересадки сердца вдруг полюбила пиво и стала ходить на бейсбол, а ведь прежде терпеть всего этого не могла. И она решила не принимать средства, уменьшающие риск отторжения. До сих пор жива, кстати. Она уверена: только полное единение с донором может предотвратить осложнения.
— Буба, ты постоянно кормишь нас сенсациями. Медицина есть медицина: всегда найдется человек, для кого нормальные явления будут демонстрацией высших сил, а какой-нибудь падкий до сенсаций журналюга повторит бред психически ненормальных больных.
— Себастьян, я не сказки рассказываю и не журналистские утки. Исследовательский институт в Беверли занимается исследованиями
— Пересадка сердца и новая память… — Кшиштоф повернулся: — И дорого это стоит? Я бы не отказался.
— О чем же ты хотел бы позабыть? — сощурилась Буба.
— О том, что иногда мне хочется тебе наподдать.
— Сейчас я вам обоим наподдам, — Петр схватил бутылку с водой, — неужели вы не можете не ругаться, даже когда разговариваете серьезно? Может, у вас взаимозависимость?
— Петр, займись-ка собой, малыш.
— Я не хочу, чтобы ты называла меня «малышом», Бубочка.
— А ты оставь нас с Кшисеком в покое. (Все взглянули на Бубу: ведь за все время она еще ни разу не вставала на его защиту.) Кшись думает о пересадке сердца, может, ему все-таки надоела жизнь без этой мышцы, а вы над ним насмехаетесь. Нехорошо…
— Буба, ты плохо кончишь, точно тебе говорю. — Кшиштоф неловко взял кусочек пиццы и уронил на свой зеленый свитер из верблюжьей шерсти. Пицца, как известно, обычно падает политой кетчупом стороной вниз, как кошка на четыре лапы… — Зараза! — выругался Кшиштоф и удалился в ванную спасать своего верблюда.
Почему моя дочь так далека от меня? Ведь я знаю о жизни все, я бы рассказала ей столько важного… если бы она пожелала меня выслушать. Кроме меня у нее никого нет, случись что, кому она будет нужна? Если ей тяжело, то мне в тысячу раз тяжелее, если она страдает, я умираю от боли, если плачет, мне в глаза словно соли насыпали.
Что же произошло? Чего я не сказала, не сделала, чему ее не научила, от чего не предостерегла? Почему она несчастлива?
Порой человек обманывается в своих чувствах. Она же не виновата, что ей попался негодяй. Надо взять себя в руки, нечего оплакивать неудавшийся роман. То был всего лишь урок, многому можно научиться. А я могу тебе помочь, доченька, помочь справиться с этой болью, с одиночеством, надо всего лишь поговорить. Откровенно поговорить.
Я тоже очень страдала, когда твой отец уходил, но он дал мне самое ценное в этой жизни. Тебя.
Не лезь на рожон, не увлекайся, будь осторожней, сосредоточься на работе, приди в себя, забудь на время о любви. Тебе необходимо повзрослеть, ты еще пока не понимаешь, что важно, а что — нет. Ну куда ты опять убегаешь?
Ты снова совершаешь ошибку. Я-то знаю, что такое одинокие дни и ночи, когда все хорошее так и встает перед глазами и вдруг осознаешь: больше никогда. И все, конец воспоминаниям, такая боль пронзает тебя. Ты еще познаешь вкус этой боли.
Милая, перед тобой вся жизнь, у тебя все будет хорошо, я верю в это. Но я до смерти беспокоюсь за тебя.