Бабочка под стеклом
Шрифт:
– Да когда это было?
– Что? – Марина часто заморгала, смахивая слёзы.
Он буйную головушку опустил и потряс ею, кажется, даже усмехнулся.
– Мы столько лет вместе, Марин. Ну, не бывает навсегда! Всё когда-то кончается.
– Правда? – переспросила она тихо. – Тогда зачем тебе она? Всё равно ведь всё кончится.
Игорь глаза на неё поднял, и Марина поняла, что её слова его разозлили.
– Ты сама виновата. Зачем ты пошла к Олегу? Теперь все об этом говорят. Теперь уже ничего не скроешь.
– То есть, тебя всё это устраивало?
– Не делай из меня негодяя! Я очень старался… Чтобы ты и дети жили спокойно. Разве нет? Но ты не утерпела, ты пошла выяснять!..
– Да потому что я не могу больше так жить! Я не могу больше терпеть, когда ты как чужой. Тебе ведь ничего не надо! Ты домой придёшь, поешь, поспишь и опять уходишь. Ты как квартирант в собственном доме! Ты не с нами! А мне ничего не говоришь, не объясняешь! Я не могу терпеть это!
– Не можешь?! Ну, и отлично! Ты как хотела, чтобы я пришёл и в глаза тебе сказал? Хорошо, скажу: влюбился!
Марина громко всхлипнула и сразу лицо руками закрыла. Головой затрясла, не желая это слышать. Вот только поздно, всё уже сказано и ничего не изменишь. Игорь влюбился.
– Вот только не плачь, пожалуйста. Такое бывает, не мы первые. – Он сбавил тон. – Но я на самом деле влюбился. Я ничего не могу изменить. Думал, что смогу…
– Старался, да?
Он хмуро глянул в её сторону.
– Не издевайся.
Марина из комнаты выбежала, сама не знала зачем, просто продолжать стоять на месте уже не могла. До кухни добежала и обратно направилась. Игорь с кресла встал и теперь стоял перед открытым шкафом.
– Не издевайся, не плачь, не ходи. Что ещё мне не делать? Не доставать тебя? Нужно просто сидеть молча дома, обеды готовить, стирать, за детьми следить и тебя ждать! И вопросов тебе не задавать, никаких! Так тебя устроит?
– Я тебе сказал, не ори! Ты ведёшь себя, как склочная баба!
– А ты себя как ведёшь?!
– Я ухожу. – Игорь что-то из своих вещей с полки шкафа достал и Марине продемонстрировал. – Вот. Ухожу.
Слёзы потекли из глаз, но она нашла в себе силы руками всплеснуть и довольно едко поинтересоваться:
– Это вместо «спасибо» за тринадцать лет брака? Ухожу?
Он одежду на кровать бросил, и руки в бока упёр. Уставился на полированную поверхность шкафа.
– Ты думаешь, я вины не чувствую? Чувствую. Но есть ли смысл дальше врать? Мы не можем больше жить вместе, это невыносимо!
Марина замерла, глядя на него во все глаза.
– Что?
– Что? Невыносимо, Марин. У нас уже давно ничего не меняется. Дети, школы, детские сады! Копим на холодильник, на путёвку на море! Когда будем клеить обои! Когда починишь кран! Деньги в конвертике пересчитываем, а потом снова его за книги прячем!.. – У него дыхание сбилось и пришлось сделать паузу. А продолжил уже тише: - Ты подумай, что с нами будет через десять лет? Ведь ничего не изменится. Мне тридцать три года,
– С ней?
Они встретились взглядами. И Игорь кивнул.
– Да. С ней. Она нужна мне, понимаешь? Если я останусь, я… задохнусь, наверное.
Он говорил: «задохнусь», а задыхалась она. На самом деле задыхалась, воздух ртом ловила и даже не плакала. Просто внутри что-то сжималось, сильнее, сильнее, усыхало, и казалось, что ещё совсем немного и превратится в крохотную точку, а вокруг пусто, гулко и холодно будет. Крохотную точку пустота совсем убьёт, Марина это точно знала.
– А я?
Игорь досадливо поморщился, похоже, что даже злился на неё за нежелание его понять. У него ведь любовь, а она понять не хочет, не стремится и от всех его слов отмахивается.
– А тебе я не нужен.
– Как ты можешь так говорить? Ты мне не нужен?
– Не нужен, - повторил он. – Если бы был нужен, ты бы вела себя по-другому. А у нас с тобой разговоры-то все… о детях.
У Марины вырвался горький смешок.
– Да потому что это дети, Игорь. Наши с тобой дети. У них проблемы, у них школа, они болеют, они в нас нуждаются. А мы с тобой работаем, мы встречаемся утром за завтраком и вечером, если ты к ужину приезжаешь! И я не должна тебе говорить, что у Антона двойка по геометрии, а Эльке нужны новые зимние сапоги? Не должна? А кому же мне это говорить? Маме твоей?
– Вот маму не трогай! Она, между прочим, для них всё делает. И сейчас они у неё! За это можно ей «спасибо» сказать!
– Обязательно скажу! Пока ты по бабам шатаешься, она раз в неделю внуков к себе забирает, чтобы тебя разгрузить! Обязательно скажу ей «спасибо»! И прикрывает ещё тебя! Она ведь в курсе, я правильно понимаю?
Игорь от злости рукой рубанул, даже не отмахнулся, а на самом деле рубанул, воздух даже свистнул, а потом рывком с верхней полки шкафа потянул на себя спортивную сумку. Ему на голову свалилось что-то, он рыкнул, сбросил всё на пол, но сумку достал и на кровать её бросил. Принялся засовывать в неё свои вещи, всё подряд, что под руку попадалось. Доставал из шкафа прямо охапками и в сумку совал, утрамбовывал, но это скорее от злости, кулаком их приминал. А Марина стояла всего в паре шагов, смотрела на него, но до сих пор не верила, что он уходит. Они просто ссорятся. Ссорятся, и ей, как всегда, нужно первой сделать шаг к примирению. При чём здесь гордость? Самое важное, перестать ругаться, попытаться договориться, у них ведь семья, дети, по-другому нельзя.
Она осторожно приблизилась и руку Игорю на плечо положила, почувствовала, как он сразу напрягся. Но уже через мгновение дело своё продолжил, на неё не посмотрел. А Марина разглядывала его спину, плечи, курчавый затылок. Всё такое знакомое, родное, и её. Её, чёрт возьми! Она когда-то отдала себя этому человеку, а он теперь от неё отказывается. Разве такое может быть? В её жизни, такой стабильной и продуманной на годы вперёд, такой беды случиться не могло. У неё хороший муж. Она всегда в это верила.