Бабочка в гипсе

Донцова Дарья

Макс дернул меня за свитер:

– Сядь. Я, кажется, понимаю ход ее мыслей. Романова, вместо того чтобы испугаться за жизнь незнакомых людей, тянет резину, повторяет: «Медведева так легко не отпустят, необходимо договориться с разными ведомствами». Лампа может обратиться напрямую к президенту, но этого не делает!

– Я не имею никакого отношения к главе государства! – воскликнула я. – Фото – дурацкий монтаж!

– Но Силаева-то думает иначе, – продолжал Макс, – ей кажется, что госпожа Романова недоговаривает, вероятно, беседует с Ниной под приглядом

милиционеров. Едва Нине приходит в голову эта мысль, она прекращает говорить открытым текстом и в форме загадки про семь ворон сообщает Лампе адрес Тима-плотника.

– Господи, она вела себя все глупее и глупее, – вздохнула я. – Ну почему Нина решила, что я пойду к Ковригину одна, а затем свяжусь с ней по телефону, отданному мне Тимофеем Пантелеймоновичем? Я могла не разгадать ребус, или те, кто прослушивал нашу беседу, сообразили бы, о какой улице идет речь, и сопроводили меня туда. Нине просто повезло, что Лев Георгиевич не профессионал, а напыщенный индюк, он не обратил внимания на странные слова стрелка.

– Силаева мертва, – вздохнул Макс. – Точный ответ на этот вопрос мы никогда не получим. Но, учитывая психологическую характеристику Нины и ее душевное состояние, могу предположить, что она очень нервничала и поэтому перестала себя контролировать, запаниковала, испугалась, что не сможет вызволить Филиппа, и решила задействовать и Николая.

– Лев Георгиевич, как верно сказала Лампа, тупой индюк, он не профессионал, не ловит мышей, самодовольный кретин. Арсений захвачен идеей убить Риту, он услышал лишь про желание снайпера пристрелить в семнадцать часов новую жертву. В этой истории каждый думал только о собственных интересах и не замечал ничего вокруг, – подхватил Паша.

– А Лампа? – напомнил Макс. – Она испугалась, что снайпер снова начнет убивать, и помчалась по указанному адресу. Романова единственная, кто действовал бескорыстно.

– Детский сад, штаны на лямках, – оценил мою деятельность Павел.

– Тебя Лев Георгиевич уволить решил, место ты сохранил благодаря моей помощи, – обиделась я. – Давайте говорить о том, что происходило, а не оценивать умственные способности Нины и мои действия. Глупо или нет, но Силаевой удалось привести меня к Тиму-плотнику, это факт. А остальное: почему она говорила загадками, отчего никто, кроме меня, не принял ребус всерьез, – уже не важно.

Макс погладил меня по плечу:

– Спокойно. Силаева пообщалась с тобой и поняла, что ты не хочешь звонить президенту.

– И тогда она звякнула Коляну, – влез Павел, – и толкнула ему такую речь: «Записывай адрес. Знаю все про твою роль в истории со снайперами. Немедленно надиктуй признание и доставь запись в здание администрации заброшенного таксопарка, не послушаешься – убью. Я уже отстрелил ухо Валентине, это предупреждение. И принеси денег!»

– Дура, ой, какая дура! – оторопела я. – Неужели она полагала, что Рублев выполнит этот приказ? Нина сама организовала собственную смерть. Николай взял винтовку и избавился от Силаевой. То-то я гадала, почему у Нины остался сотовый? Отчего киллер не

взял ее телефон? Как он не понял, что Силаева еще жива и способна говорить? А это был Колян, который испугался и удрал. Надеюсь, ты получил от него полное признание?

Павел включил электрочайник и под его мерный шум продолжил:

– Колян начал давать показания, он слабохарактерный, жадный и глупый, а еще трус. Рублев сразу назвал имя второго снайпера – это Федор Мамонтов, олигарх из списка «Форбс» и…

– …приемный сын старухи Рублевой! – закричала я, выпрыгивая из кресла. – Баба Нила воспитывала мальчика, как родного, а тот в смутные времена разбогател и перестал общаться с ней и Николаем!

– Не совсем так, – остановил меня Гладков. – Баба Нила из гордости никогда не обращалась к Федору, а Колян частенько брал у брата взаймы. В конце концов Мамонтов предложил Рублеву стать посредником при поиске партнера для игры.

– Не побоялся связаться со слизняком, – недоверчиво подхватил Макс, – мог ведь нанять любого. Рублев ненадежен, нажмут на него, он сразу сдаст олигарха.

Гладков насыпал в чашки заварку и залил ее кипятком.

– О том, что Мамонтов воспитывался бабой Нилой, широко известно. И какие улики есть против Феденьки? Колян говорит: «Олигарх играл в «карты». А Федя спокойно отвечает: «Ничего не знаю, брат мне много должен, вот он и мстит». Слово Рублева против заявления Мамонтова. Тут же прилетят адвокаты и в один счет отмажут богача. Прямых улик у нас нет.

– Ты бы хоть попытался поговорить с Федором, – вздохнула я.

– Он уже год как обустроился в Лондоне, – мрачно пояснил Гладков, – в России не появляется.

– Удрал подальше! – возмутилась я.

Паша пожал плечами:

– Клиент недоступен. Улик нет, заявление Коляна сочтут оговором, скажут про зависть к успеху товарища детских игр. Глотни чайку, это успокаивает.

Я отхлебнула из кружки:

– Ладно. Но за убийство Силаевой Коляна можно посадить!

– Нет, – буркнул Гладков.

Я чуть не разлила чай:

– Вот здорово! Только не говори, что улик нету! Из головы Силаевой эксперт вынул пулю. У бабы Нилы есть берданка. Сравните оружие, получите результат.

– Не горячись, – остановил меня Павел, – мы уже проделали необходимые действия. Ты права: смертельное ранение Силаевой нанесли из ствола, который бабка хранит для отпугивания бомжей, покушающихся на ее огород.

Я забегала по кабинету:

– Что еще вам надо?

Павел поморщился:

– Не мельтеши, у меня голова закружилась.

Но я не обратила внимания на замечание приятеля:

– Почему Коляну не предъявили обвинение в убийстве Нины?

Гладков потер лицо рукой:

– Потому что Рублеву во время допроса стало плохо, мы не успели дойти до стрельбы в Силаеву. Николай упал в обморок, сейчас он в больнице лежит, парализованный. Обширный инсульт, ни речи, ни движений, только глазами хлопает и мычит.

Я села на место, а Макс неожиданно сказал:

– Божья кара настигла Николая раньше, чем его осудили люди.