Шрифт:
Общий гул разноликой толпы, заполнившей каменную площадь, внезапно стал тише, когда на деревянный помост поднялся Родеон Храбрый. Не смотря на то, что с него сняли все доспехи, оставив простую деревенскую рубаху, все знали, что это один из пленных рыцарей и с предвкушением ждали, что же будет дальше. Родеон Храбрый оглядел открывшуюся перед ним площадь – на ней не было свободного места. Он уже давно не видел столько людей.
Приставы за спиной пихнули его в спину, заставляя идти дальше, звякнула цепь от оков. Родеон с достоинством выпрямил спину и, глядя прямо в глаза Демиору, стоявшему напротив,
– Родеон из рода Палладия, готов ли ты признаться в предъявленных тебе обвинениях и, в знак искупления своей вины, верно служить ныне правящему королю Эдуарду Мудрому?
На мгновение в воздухе, пропитанном дымом от костров, повисла тишина.
– Нет, – ответил Родеон, и воздух вновь наполнился гулом тысячи голосов.
Демиор, не удивленный ответом, перевел взгляд на рыцаря, снисходительно кивнул и продолжил.
– Известно ли тебе, что в случае отказа от милосердно предоставленного предложения, тебя ждет немедленная смертная казнь?
– Известно.
– Так пусть восторжествует справедливость во славу короля! – и Демиор поднял вверх украшенную перстнями руку.
– Во славу короля! – эхом откликнулся народ.
Демиор свернул свиток и вновь взглянул на своего плененного брата. Родеон смотрел на него в упор колким немигающим взглядом, от чего Демиор нервно повел плечом. Даже сейчас после вынесения окончательного приговора, он все равно чувствовал себя проигравшим. Не говоря больше ни слова, он величественно сошел с помоста и растворился в толпе.
Палач широкой ладонью опустил голову Родеона на плаху и занес выкованный огнем стальной топор. Перешептывания в толпе угасли, и настала мертвая тишина. Только взбитые ветром тучи продолжили свое движение. Вдруг большая крылатая тень на мгновение заслонила солнце и скользнула по городским стенам. Рука палача замерла в воздухе, люди обратили свой взор в небо, завопил женский голос, вызвав последующую волну ужаса. Обезумевший от страха народ ринулся в стороны….
– Так, так, так, и что это у нас тут?
Владислав вздрогнул и, судорожно захлопнув книгу, обернулся.
– Д-доброе утро, Елена Николаевна! – Влад нервно поправил большие очки в толстой темно-коричневой оправе. – Вы уже здесь? А я думал, вы после обеда будете.
– Уже здесь. Как и положено. – Хладнокровно ответила заведующая. Ее взгляд лезвием скользнул по книге. – А вы, Владислав, снова читаете книги на работе?
– Н-нет, я просто тут хотел выставить по порядку. – Влад попытался вставить книгу в ряд на полку, но руки его дрожали, и он положил книгу сверху. – Вот. Не помещается.
Заведующая просканировала его взглядом, по ее сосредоточенному лицу пробежала короткая волна пренебрежения и недовольства.
– Чтобы это было в первый и последний раз, Владислав, – ее слова будто свинцом отпечатались в воздухе. – Книги читайте дома, а на работе следите за покупателями.
– Да, Елена Николаевна.
Заведующая прошла дальше по книжному коридору, и Владислав наконец-то вздохнул с облегчением. Каждый раз при встрече с этой женщиной у него потели ладони и тряслись коленки. И что в ней было не так, он и сам не понимал, вроде бы и не слишком строгая, но было что-то настораживающее в ее голосе, от чего по телу порой даже пробегали мурашки.
Покупатели…. Владислав аккуратно выровнял книги на полке, ему приходилось делать это тысячу раз за день. Редко кто просто спрашивал конкретную книгу. В основном они оставляли после себя беспорядок, возможно, они делали это не специально. Когда посетитель книжного магазина смотрел на полку с книгами, он видел обыкновенную полку с книгами. Когда же Владислав смотрел на полку с книгами, он видел Бредбери, Берроуз, Джона Брауна и все обязательно по порядку, по алфавиту, а если есть одинаковые издания, они непременно должны быть рядом. Влад любил книги, они были для него не просто источниками информации, они несли историю, воспоминания, ассоциации. Аромат книжных страниц сводил его с ума, он готов был впитывать в себя этот аромат целыми днями.
Больше всего он не любил отдел школьной литературы. Вечно снующие туда-сюда дети, едва появившись в магазине, напрочь разрушали окутавшую всех мягкую тишину. Помимо шума они приносили с собой хаос. Приводить после них полки в порядок было сущим наказанием, потому что это не имело никакого смысла, т.к. потом приходили другие школьники, и созданный порядок разрушался в считанные секунды. И хотелось бы поскорее избавиться от нерадивых посетителей, но иногда помочь им найти нужное пособие в сложившемся хаосе было не так просто.
Другое дело отдел философии и эзотерики. Там был просто рай. Тишина и взрослые, пропитанные глубокими мудрыми мыслями. Но все же, самым сложным был отдел детской литературы, где бедная Ниночка почти каждый день сталкивалась с детскими капризами и слезами.
Владислав был рад, что ему достался отдел фантастики и современной прозы. Но даже здесь ему было тяжело общаться с людьми. Ему казалось, что каждый человек видит в нем неуклюжего толстого неудачника, который только и добился того, чтобы работать в книжном магазине. Зачастую, когда у него что-то спрашивали, он краснел и переступал с ноги на ногу, будто не ожидал, что его, человека в синей жилетке, заметят. Но самая неловкая ситуация возникала тогда, когда в самый неподходящий момент ему звонила мама. Он очень любил свою маму, но порой ее частые звонки, казалось, мешали ему жить. Причем звонки эти не несли ничего важного, это были короткие вопросы с однозначными ответами. Вот и сейчас едва поправив книги, он услышал, как звонит его телефон.
– Да, мам. Нет, еще не обедал. Да, сразу поставил в холодильник. Нет, не забыл. Да, мам. Хорошо. Я тебя тоже.
Владислав вздохнул.
– Простите, – и как Влад не заметил, что в зале есть посетитель. – Мне нужна последняя книга Макса Фрая. Вы мне поможете ее найти?
– Да, конечно. – Владислав учтиво помог найти нужную книгу мужчине-джентльмену. И он действительно выглядел, как джентльмен. Можно было подумать, что он выпал из какой-то книги с событиями 19-го века: длинное черное пальто, трость, элегантная бабочка на шее и шляпа. Чем не джентльмен? Но подобная странность была лишь началом необычных явлений этого дня.