Бабочки в жерновах
Шрифт:
Скайра Лив трагедий не любила, и нелюбовь эта была давней и прочной, еще с отрочества, когда юной курсистке довелось сыграть роль королевы-матери в постановке классической «Драмы о Вирнэсс Кровавой». Легендарная основательница правящей династии Вирнэя прославилась, помимо прочего, методичными казнями родственников и приближенных, начав с собственной матушки, так что роль в той пьесе Скайре досталась короткая и воистину трагическая. Всего пара реплик – и добро пожаловать на плаху. Тонкая юная натура будущей эмиссарши содрогнулась и ужаснулась, и с тех самых пор Лив испытывала к драмам отвращение,
– Ух, ты! Да это ж Джай! А чего это он?
Рыжий плут даже пальцем на все еще висящего Фирска показал, не постеснялся.
И Лив взвилась, торжествуя. Ух, как все удачно складывалось! На чем стоит любое подозрение, как табурет на трех ножках? Конечно же, на Мотиве, Возможности и Уликах! Да-да, так во всех детективах пишут. Эспитцы подтвердят, не дадут соврать.
– Ага!
– и эмиссарша в свою очередь наставила указующий перст на Берта: - Вот он, Мотив! Вот она, Возможность! Осталось только Улики найти!
Островитяне навострили уши, чтобы не упустить ни слова из рождавшейся прямо на их глазах Версии. Солидной такой, с большой буквы, совсем как в настоящем детективном романе из новых, контрабандных, Балгайром привезенных.
Лив, воодушевленная, принялась вещать.
– Ты, Балгайр, вместе с сообщником, - она кивнула на побагровевшего Лэйгина, - сговорился прикончить беднягу Фирска из-за твоих делишек. Все же знают, что ты через его лавку часть товара сбывал, вот и не поделили прибыль! Мотив налицо! А поскольку вы оставались здесь вдвоем, то и возможность у вас была.
– Ну, знаешь ли… - буркнул Берт, но насчет контрабанды отрицать не стал. – Мало ли с кем я дела веду? Ну, не выгорело в этот раз – что ж, сразу вешаться, что ли?
– Э, нет! – замотала головой Скайра. Версия с самоубийством не устраивала ни ее, ни общество. Самоубийца для общины – сплошное разорение. А вот подозрительная смерть– совсем другое дело. Официальное расследование и оплачивалось официально, и притом весьма неплохо, особенно по эспитским меркам. Следствие для Эспита – одновременно и прибыль, и забава. Кто же упустит такой шанс?
– Если Джай решил повеситься, то почему сегодня? – Лив стала один за другим приводить аргументы, для наглядности загибая пальцы: - До фестиваля еще два дня! Где мы его хранить будем, а, сограждане? И лицо у него... несчастное какое-то. И вот, гляньте, карман на пиджаке надорван. Следы, стало быть, борьбы.
– Действительно, рановато он как-то... – Берт покосился на покойника с неодобрением.
– И лицо, точно, грустное. Только, Лив, солнце мое, клянусь - это не я! Дрых я. Знаешь же сама, как я дрыхну, пушкой не разбудишь.
Овчарка только фыркнула, дескать, не убедил.
Расскажи археологу о том, что на территории цивилизованного Вирнэя правит бал примитивный произвол, он бы не поверил ни за что.
– Это же она несерьезно, да? – шепотом спросил Ланс у доктора.
– Шутка такая местная, да?
– Вы считаете, что представитель имперского эмиссариата имеет право так беспечно шутить? – ответил тот вопросом на вопрос. И поглядел на мурранца, как на представителя еще неизвестного науке животного – удивленно и очень серьезно.
Дама Тенар, бесконечно довольная и собственными действиями, и вниманием публики к оным, стала потихоньку подводить эспитцев к выводам. И серьезность ее давала сто очков форы виновнику переполоха — мертвому лавочнику, висевшему в подозрительно легкомысленной позе:
– Итак, сограждане, мы трагически потеряли нашего соседа и брата, - Лив, как заправский оратор, взяла паузу и вздохнула, укоризненно посмотрев на мертвого Фирска.
– Трагически потеряли, и притом за целых два дня до летнего фестиваля! И подозрения на этот счет возникают очень и очень весомые, согласны?
– и, повысив голос, добавила в тон металла: - Я спрашиваю, согласны, сограждане?
Граждане дружно и можно сказать воодушевленно согласились, лица их озарились неподдельной радостью и предвкушением.
Лансу оставалось лишь затравленно оглядываться по сторонам. Он встретился взглядом с потрясенной до глубины души Верэн Раинер. Девчонка забилась в самый уголок и боялась даже пошевелиться. «Великая Мельница! Куда мы попали?» легко читалось в её круглых глазах. Лэйгин её прекрасно понимал.
– И, поскольку очевидных причин сводить счеты с жизнью именно сейчас у господина Фирска не было, - эмиссарша продолжила вещать, картинно заложив одну руку за пояс, а другую — простирая к остывающему телу: - а возможность прикончить его, напротив, у каждого из нас была, я вынуждена объявить эту смерть подозрительной.
– Она выделила последнее слово паузой и голосом, чтобы ни у кого не осталось сомнений — именно «подозрительная смерть», и никак иначе!
– Мы начинаем расследование!
– Лив прервалась на вдох, дабы дать согражданам возможность выразить восторг и энтузиазм.
– Вот так-то. А теперь, помогите-ка мне его снять. И надо решить, где хранить беднягу Джая все это время. Протухнет ведь!
И тут началось самое интересное - торг за помощь следствию путем размещения покойного в частном леднике. Островитяне бились за каждый орик из обширного государственного кармана её величества, ибо такого рода участие в расследовании оплачивалось из казны. Весьма щедро оплачивалось.
Сметливая хадрийка послушала речи островитян и быстро уразумела простую вещь – выдать смерть несчастного Джая убийством было эспитцам крайне выгодно. И напротив, пользы от его самоубийства – никакой, одни лишь расходы. А пока идет расследование – её величество награждает законопослушных граждан за посильное содействие правосудию.
«Как умн о! – невольно восхитилась Верэн. – Какие у них тут законы правильные!»
Её земляки поступили бы точно так же. И типуса, вроде Лэйгина, преспокойно упекли в кутузку, не взирая на степень его виновности. А не попадай в щекотливые ситуации и подозрительные истории!