Бабулька на горошине
Шрифт:
– Безмерно тебе благодарен, больше не мешаю, – скороговоркой выпалил отчим, и разговор прервался.
Я поспешил в гардеробную и уехал из дома, так и не успев позавтракать.
Мне повезло, на дороге не было пробок, поэтому я быстро добрался до места и вошел в огромный, роскошно обставленный кабинет вместе с боем часов. Из-за стола, на котором легко мог совершить посадку вертолет, встал мужчина. Он улыбнулся.
– Вот мы и встретились.
Я ожидал какой угодно фразы, но не этой, посему замедлил с ответом, а бизнесмен продолжал:
– Вероятно, вам знакомо имя Олимпиада Арнольдовна?
Я удивился еще больше.
– Да. Так звали бессменного редактора моего отца, писателя Павла Подушкина. Ильина часто приезжала к нам и привозила
– Садитесь, пожалуйста, – опомнился хозяин кабинета.
Я опустился в кресло, придвинутое к маленькому столу, примыкавшему к «аэродрому».
Владелец огромного кабинета устроился напротив.
– Гогу помните? Сына Олимпиады!
Я прищурился.
– Гога? Мальчик моих лет, какое-то время мы учились в одном классе. Ильина его с собой всегда к нам привозила.
Я замолчал, в голове роились воспоминания. Однажды я слышал, как Олимпиада сказала моему отцу:
– Наверное, придется ребенка к врачу отвести, в школе у него одни двойки, учителя соревнуются в едкости замечаний в дневнике: «Стоит у доски, как конь Ильи Муромца, молча». Спрашиваю сына, почему он не ответил, все же выучил. А он пояснил:
– Мне не нравится говорить перед всем классом, лучше написать в тетради.
– К доктору надо отправить педагога, который про коня настрочил, – рассердился отец, – хороший у тебя мальчик, умный, просто не любит шума, гама, суеты. Мой Ваня такой же.
У нас с Гогой завязалась дружба, наметились кое-какие совместные планы, но они не осуществились, потому что Ильина неожиданно скончалась.
– Гога попал в детдом, – вздохнул Бобров, – интернат оказался неплохим, директор помог мальчику квартиру матери сохранить.
– Вы знаете Гогу? Очень хочется с ним встретиться, – воскликнул я.
Вениамин протянул мне руку:
– Привет, Вава! Тебя же так мать звала? А меня Липа почему-то именовала Гогой.
Я растерялся, а Бобров продолжил:
– Когда ты вчера по телефону назвал свое имя, я сразу предложил встретиться. Наверное, тебя это удивило. Как правило, для разбора ситуации, о которой ты говорил, достаточно помощника последнего ранга, но я услышал, что владелец детективного агентства Иван Павлович Подушкин, и сразу понял – это Вава! Потом полез в «Гугл» и увидел, что не ошибся. Пошли-ка в мой настоящий кабинет, в этом мавзолее неуютно.
С этими словами Вениамин вынул из кармана пульт и направил его в сторону книжных шкафов. Одна секция отъехала влево, открылся проем. Через мгновение мы очутились в небольшом помещении с диваном, двумя креслами и письменным столом, на котором царил беспорядок.
– Став детективом, я попытался найти тебя, – признался я, – у грузин есть имя – Гоги. Я искал Гоги Ильина. Потом перебирал русские варианты имени – Георгий, Егор, Игорь. А ты, оказывается, Вениамин Бобров.
– Я тебя тоже вспоминал, думал: «Надо Ваву найти», а потом дела, дела, дела. Давай жахнем по рюмашке за встречу, – предложил вновь обретенный друг.
– Я за рулем, – отказался я. – Буду рад поддерживать с тобой дружеские отношения. Только не называй меня Вавой. Николетта до сих пор так ко мне обращается.
– Она жива? – изумился Гога. – Ой, прости.
– Все у нее в порядке, – улыбнулся я, – маменька второй раз вышла замуж. Ты знаешь человека, который назвался твоим именем и катается на твоем автомобиле?
– Да, – сердито ответил собеседник, – это муж моей жены!
– Звучит интригующе, – засмеялся я.
– Ирина жила с Вадимом всего год, – пустился в объяснения Гога, – поженились они в институте. Студенческий, ни к чему не обязывающий брак! Получили дипломы, и семейная жизнь развалилась. Ира хотела добиться успеха, пошла на работу, начала строить карьеру. Она целеустремленная, сейчас председатель совета директоров крупного банка, всего сама достигла. Вадим после института устроился на какую-то, по его словам, «не пыльную службу», сидел клерком в конторе. Мужику, главное, прийти в десять, в час пообедать, а в шесть с работы свалить. Зарплата копеечная? Ну и черт с ней, родители прокормят. Пока у Антипина отец с матерью не умерли, он жил, как хотел. А потом вспомнил про Ирку, стал приезжать к ней на службу, плакал, жаловался: «Я смертельно болен». Врал. Здоров он, как бык. Я очень хотел прогнать его, но у нас сложились дружеские отношения с первой свекровью жены, Наталья Ивановна Ире мать заменила. Перед смертью она умоляла бывшую невестку и меня не бросать Вадима. Разве можно отказать умирающему человеку? Еще учти, что тетя Наташа для нас была ангелом-хранителем, мы няню к своим дочкам не нанимали, Наталья с ними сидела, внучками их считала. Ни у меня, ни у Ирины родителей тогда уж не было.
– Ну и вам пришлось поклясться, что поможете Вадиму, – кивнул я.
– И с тех пор он за наш счет существует, – продолжал Вениамин. – Я пытался его на службу устроить, у меня разнообразный бизнес, люди всегда нужны. У никчемушника финансовое образование. В бухгалтерию его сажал. Ирина в банк свой пристраивала. Нигде он не удержался. Опаздывал на работу, уйдет обедать и не вернется. Кому такой нужен? В конце концов я плюнул, открыл для него транспортную контору, купил несколько машин, оформил ИП. Живи, Вадик! Занимайся перевозками! В это трудно поверить, но он увлекся, стал зарабатывать. Иногда звонит: «Веня, можно одну из твоих тачек взять? Пыль в глаза пустить надо». Мне не жалко, пусть пользуется. Иришка Вадима одевает, шмотье ему покупает, я клиентов посылаю. Все давно забыли, что мужик – бывший супруг моей жены, считают его братом Ирины. С нами он, слава богу, не живет, поселился в квартире, где мы с мамой жили, где мое детство прошло. Свои квадратные метры он давно продал, куда деньги дел, не знаю. Что у него в личной жизни происходит, понятия не имею. После получения транспортного предприятия он к нам перестал пожрать приходить, на продукты ему хватает. Я думал, что наконец-то Вадим за ум взялся, понял, что надо работать. И что? Он мое имя порочит! Полмиллиона от священника потребовал. Совсем сдурел? Откуда у церковнослужителя такие деньги? Просто слов нет!
– Можешь его сюда вызвать? – спросил я. – Задам этому типу пару вопросов.
– Согласен, – кивнул Бобров, – очень хочется услышать ответы. Надеюсь, он сейчас в своем офисе, контора расположена в этом здании на первом этаже. Рабочие машины идиота там же в гараже стоят!
Глава восьмая
Вадим оказался слегка расплывшимся мужчиной, одетым в дорогой костюм и недешевые ботинки, на запястье у него болтались электронные часы за три копейки, зато брючный ремень тянул на пару тысяч евро. Мода на золотые часы, на циферблате которых цифры выложены бриллиантами, у обеспеченных мужчин давно прошла. В начале перестройки парни, которые разбогатели за несколько месяцев, торгуя всем чем можно, носили хронометры на обеих руках, демонстрируя таким образом свою состоятельность. Они же швыряли свои пальто от самых люксовых фирм в лужи, чтобы дама сердца, как правило, малоизвестная актриса или танцовщица, прошла по грязи, не испачкав туфель. Начало девяностых в России – это время, когда капиталы сколачивались за месяц и терялись за час. Это эпоха глупых мальчиков с автоматами, считавших себя бессмертными и погибавших, не дожив до двадцатилетия. Расцвет ночных клубов, казино, круглосуточных ресторанов, парада девушек в ботфортах и микроюбках на всех шоссе…
Забыть не могу, как увидел машину «Ока», всю оклеенную разноцветными стразами, она припарковалась у книжного магазина. Из-за руля вылез юноша в дорогой пиджачной паре, на плече у него висела связанная из катушечных ниток сумка в виде зайца. Следом за владельцем безумного авто из салона выкарабкалась девица, похожая на новогоднюю елку, на ее шее и руках сверкали и переливались очень дорогие, но вульгарные драгоценности, которые Николетта именует «жук и жаба». Покачиваясь на нереально высоких каблуках, дама поковыляла за кавалером, причитая: