Бабушка и Фридер - друзья навек
Шрифт:
— Бабушка! — умоляет Фридер. — Бабушка, тебе сейчас надо уйти, а то я не смогу сделать тебе подарок!
— Ах вот как, — ухмыляется бабушка, — ну раз надо — значит, надо! По правде сказать, мне, кажется, в самом деле пора в туалет.
И действительно, она встаёт, кладёт вязанье на кресло, рядом с ним очки и направляется в ванную. Фридер торопливо кричит ей вдогонку:
— Только тебе там надо долго просидеть, ладно, ба?
Бабушка кивает и исчезает. Фридер немедленно прыгает в бабушкино кресло и надевает
Фридер ловко наматывает шерсть на руку, для надежности — три раза. Теперь нужно взять спицы, щёлкать ими и считать. Да тут их целых четыре! А у Фридера рук всего две. Две спицы лишние, они совершенно ни к чему, и Фридер просто вытягивает их из вязанья — это получается совсем легко — и бросает на пол. Тут с кончика его носа соскальзывают бабушкины очки и падают вслед за спицами. Но это ничего, Фридер может вязать и без очков, он же не какая-нибудь старая бабушка. Теперь надо только считать, и дело пойдёт. Фридер пыхтит и громко считает:
— Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, ну давай!
Он тычет спицами в носок и вытягивает из вязанья большую красивую петлю. Теперь надо продеть через неё нить. Но нить не хочет продеваться, она же плотно обмотана вокруг Фридеровой руки. Он дёргает её, тянет, пытается поддеть спицей — ничего не получается. Гадство!
Носок вовсе не становится больше. Наоборот, он уменьшается! Там, где Фридер вытащил спицы, торчат петли, он старается убрать их… И в эту секунду петли делают «тр-р-р… тр-р-р…» туда и сюда, и носок съёживается прямо на глазах. Но он ведь не должен съёживаться, он должен расти!
Фридер громко считает и изо всех сил тычет обеими спицами в носок, как вдруг… одна из спиц впивается ему в ногу! Этого ещё не хватало! Фридеру ужасно больно. И носок не готов, и вообще, на вид он совсем не такой, как обычные носки. Получилась какая-то ерунда. На подарок для бабушки это совсем не похоже.
Фридер заливается горючими слезами, которые капают на бесформенное вязанье и уколотую ногу. Бабушка в туалете шумно нажимает на слив и зовёт через закрытую дверь:
— Внук, мне уже можно приходить?
Фридер плачет ещё громче. Бабушка так обрадовалась бы подарку, а теперь она не получит ничего — только носок, которому вот-вот придёт конец, и такого же внука.
Фридер громко всхлипывает.
И тут на кухне появляется бабушка.
— Ха! — вскрикивает она. — Это что ж такое? Мальчик сидит и ревёт. А я-то думала, что получу подарок!
— Не-е-ет, бабушка, — жалобно стонет Фридер. От долгих всхлипываний он еле дышит. — Видишь, ба, я испортил носок. Потому что не умею вязать!
Он протягивает бабушке носок, превратившийся в комок шерсти, и объясняет:
— Я только хотел его довязать. Это был бы подарок для тебя!
— Ха! — опять вскрикивает бабушка и растерянно смотрит на то, что осталось от носка. Потом она замолкает, глубоко вздыхает, сажает Фридера к себе на колени и говорит: — Что случилось, то случилось, ничего не поделаешь… Носок я перевяжу. Главное, что внук цел. Ребёнок в целости и сохранности — это для меня самый лучший подарок!
Тут уж Фридер не выдерживает и всхлипывает громко-громко.
Он вовсе не в целости и сохранности, он ранен. В ногу, там, куда впилась спица. Бабушка про это ещё ничего не знает.
— Бабушка, — сквозь слёзы шепчет Фридер и сползает с бабушкиных колен. — Бабушка, я вовсе не самый лучший подарок: вот, смотри!
Он быстро стягивает с себя штаны и трусы и задирает уколотую ногу прямо бабушке под нос.
— Да что ж сегодня за день такой, всё наперекосяк! — вздыхает бабушка, подбирает очки и наклоняется к ноге Фридера. — Я ведь сразу поняла — с подарками сегодня ничего не выйдет. Вот теперь ещё и внук поранился!
Но сколько бабушка ни смотрит, сколько ни ищет рану на ноге Фридера — и спереди, и сзади — ничего не находит. А уж про кровь и говорить нечего.
— Слава богу, вязальщик ты мой непослушный, — наконец произносит бабушка и вытирает пот со лба, — ты цел. Но к моему вязанью с острыми спицами больше не смей даже приближаться. Сколько раз тебе это повторять?
Тут Фридер улыбается, снова взбирается бабушке на колени и шепчет ей в ухо:
— Слушай, бабушка, тогда я всё-таки подарок. Для тебя! Потому что я остался цел и невредим. Теперь ты рада?
— И ещё как, озорник ты мой любимый! — усмехается бабушка и чмокает Фридера… в голую попку. Потому что за подарки нужно благодарить!
Пасхальный заяц
— Бабушка! — кричит Фридер и дёргает её за юбку. — Бабушка, отгадай, кто я?
— Да отстань от меня ради бога, шпингалет! — ворчит бабушка и стряхивает с кофты землю. — И не мелькай всё время перед моим носом! А то у меня голова закружится!
Бабушка в саду стоит на коленях посреди грядки с салатом, вырывает сорняки и аккуратно складывает их в кучку. Фридер скачет вокруг неё, высоко подпрыгивает, вытянув вверх руки и прижав их к голове. И машет ладошками прямо перед носом бабушки. Аккурат посередине грядки с салатом.
— Ну бабушка! — кричит Фридер ещё громче и подпрыгивает ещё выше. — Ну отгадай же! Кто я?
И чтобы бабушка, наконец, догадалась, он три раза вприпрыжку обегает вокруг бабушки и перепрыгивает через салат, сразу через три кочана, не меньше.
И раз уж Фридер оказался посреди салата, он отщипывает салатный лист и грызёт его. Точно перед бабушкиным носом, чтобы она наконец отгадала, кто же он.
Бабушка не отгадывает, она совершенно спокойно рвёт сорняки и не смотрит на внука. Куча травы становится всё выше, а салатный лист совсем не вкусный.