Бабы Али-Бабы. Ночь любви в противогазе
Шрифт:
– А что случилось?
– Как? Вы не знаете? Алена ведь соблазнила отца Вики! Да! Да! Такая еще громкая история была! Правда, это еще до Али случилось, но какая разница! Такие вещи не забываются и не прощаются.
И видя интерес на лицах Таи и Мариши, девушка вдохновленно продолжила:
– У Вики папулик мужчина еще очень даже ничего. Седой уже, но, как говорится, седина в голову, бес в ребро. Вот ему этот бес в облике Алены и подвернулся. То да се, Алена отца Викули за собой поманила, и все у нее получилось. Ушел мужик из семьи! Ушел и прямо жене и дочке так и сказал, люблю вас, но Аленушку люблю еще больше. Прощайте, мои дорогие. Зла на
– Даже так?
– А вы думали? Там все серьезно было! Папик этот на Алене собирался даже жениться. Хорошо, что ей Али подвернулся. Она его более соблазнительным нашла. Молодой, во-первых, да и богатый очень. Куда там академику до папы Али с его нефтяными вышками! Алена папика своего бросила, а он такого удара не выдержал, чуть было коньки не отбросил!
– Что?
– Да, да! Теперь лежит весь парализованный, ни рукой, ни ногой шевельнуть не может. Мозги вообще не работают, говорить и то не может! Естественно, все деньги на лечение уходят. Да и какие там деньги, если он теперь на инвалидность идет? А ведь еще совсем нестарый мужик был. Ему только пятьдесят пять стукнуло. Жил бы и жил, карьеру бы делал. Ему звания всякие светили, должности перспективные. А тут уже ничего больше не будет. Только больничная койка да протертый супчик. Еще повезло мужику, что жена ему добрая попалась. Не оставила гнить в больнице, а к себе домой привезла и теперь за ним ухаживает получше иной сиделки.
И помолчав, Эмма добавила:
– Только уход уходом, а как Вике на все это смотреть без слез? Ведь только что ее папа веселый и бодрый был, их с мамой любил и заботился о них. А теперь что? Лежит и не шевелится. Глазами двигает, и все. Я была у них, ужас! Нищета в доме! Почти все ценные вещи проданы, мебель антикварная, какая была, тоже исчезла. Как они дальше жить будут, даже и не представляю. Наверное, квартиру станут продавать. А как иначе? Отцу на лекарства много денег надо. А ни Вика, ни ее мама в жизни своей не работали! Во всяком случае, Вика точно пальцем о палец ни разу не ударила. Все за нее прислуга делала. А теперь уж не до прислуги. Самой колготки себе стирать приходится.
Да уж, тут тоже имелся повод, чтобы ненавидеть Алену. Но с другой стороны, если бы не Алена, то Викиному папе подвернулась бы другая юная краля. Хотя как знать, могла подвернуться, а могла и нет. И прожили бы тогда Вика с мамой за спиной своего папочки-академика в сытости и спокойствии. А что теперь? Теперь у них впереди нищета и необходимость заботиться не только о самих себе, но еще и об отце-инвалиде.
Эмма так старательно и такими черными красками описывала жизнь своей подруги, что у Мариши невольно закралось подозрение. Девушка делает это не просто так, а чтобы отвести подозрение от самой себя. Ведь и у Эммы имелся повод ненавидеть Алену. Пусть ее отца Алена и не доводила до инвалидного кресла, но зато пыталась увести жениха. И жениха перспективного, которого Эмма обрабатывала уже не один год, как заботливый огородник обрабатывает засеянную грядку в ожидании богатых плодов.
И что теперь? Вредитель в лице Алены попортил все посевы, превратив урожай в нечто ничтожное, гниющее на корню и изъеденное до дыр.
– Эмма, а сама ты не хотела убить Алену? – задала Мариша тихим голосом провокационный вопрос.
В ответ девушка нервно
– Нет! Что вы!
– Но ведь ты ненавидела Алену! Та пыталась увести у тебя жениха. Дважды!
И сделав паузу, Мариша воскликнула:
– Признавайся, это ты убила Алену?
Эмма побледнела и сказала:
– Я знала, что рано или поздно мне зададут этот вопрос. Нет! Я ее не убивала! Хотела, да! Но не убивала!
И видя, что ей не верят, она воскликнула еще яростнее:
– Если бы вы только знали, как я саму себя презираю за бесхребетность! Давно надо было бы прогнать этого козла Костика подальше от себя. И с Аленой надо было бы порвать без всякой жалости. Сука она, а никакая не подруга! Но ведь я этого не сделала. И вряд ли когда сделаю. Так и буду ждать милости от своего Костика. Ну, а что касается Алены, то я ей такой смерти не желала. Но раз уж так получилось, то я очень этим довольна!
Слова Эммы прозвучали вполне искренне. Да и не станет человек, который накладывает руки на самого себя, убивать кого-то другого. Убийца и самоубийца – это совсем два разных типа психологии. Один направляет агрессию на окружающих, а второй загоняет ее внутрь самого себя. Нет, не могла бы Эмма убить Алену. Да еще так жестоко и кроваво.
Подсыпать ей яду – это еще как-то можно оправдать. Но убить, перерезав горло!.. Нет, это точно была не Эмма!
И все же Мариша не до конца понимала, почему девушка так дергается. Эмма была вся на взводе. С самого начала разговора ее трясло мелкой дрожью. Она пыталась ее скрыть, сжимая руки до того, что синели суставы, но это ей не особенно помогало.
– Эмма, а ты принимаешь какие-нибудь успокоительные препараты?
Мариша спросила просто так, без задней мысли. Просто потому, что ей стало очень жалко эту девушку, которой явно не помешало бы серьезное медикаментозное лечение. Некоторые женщины слишком эмоциональны. И им идет на пользу, когда они принимают различные седативные препараты, пусть даже и со снотворным эффектом.
Но Эмма от этого вопроса снова дернулась, да еще так сильно, что Маришу наконец осенило. Ну, конечно! Снотворное, которым была усыплена Алена! Вот чьих рук это дело! Теперь понятно, чего Эмма так дергается. Девушка опасается, как бы ее выходка не послужила для следствия весомым аргументом, чтобы заподозрить ее также и в попытке убийства.
– Эмма, это ведь ты подсыпала снотворное Алене в ее коктейль?
Эмма снова дернулась, а затем внезапно уронила голову на руки и разрыдалась:
– Не могу больше это скрывать! Да! Это сделала я! Но я не думала, что все закончится так ужасно! Когда следователь мне сказал, что Алена приняла смертельную дозу, мне прямо плохо стало. Ведь если бы Алене не перерезали горло, то ее… ее могла убить я?
– А ты этого не хотела? Не хотела убивать Алену?
– Нет! – яростно помотала головой Эмма. – Нет, конечно! Мне просто хотелось… Хотелось…
– Хотелось сделать Алене какую-нибудь гадость, да? – подсказала ей Мариша.
– Да! Я хотела сорвать ее планы!
– Ты подсыпала ей снотворное и хотела, чтобы она отключилась?
– Ну да! Я просто не рассчитала дозу. Натолкла таблеток и сыпанула Аленке в коктейль слишком много получившегося порошка. Но я не хотела ее смерти. Я хотела ее позора! Пусть бы эта гадина на своей собственной шкуре почувствовала, каково это, когда тебе в душу плюют самые близкие! Пусть бы Али отвернулся от нее! А он бы точно от нее отвернулся, я это знаю!