Багдадская встреча
Шрифт:
Со справедливой укоризной в голосе он сказал:
– Первый раз слышу, что у вас есть сестра в Англии.
– Есть, мистер Моргенталь, – чуть-чуть улыбнувшись, ответила мисс Шееле. – Замужем за англичанином, сотрудником Британского музея. [8] Ей предстоит серьезная операция, и она просит, чтобы я находилась при ней. Я хочу поехать.
Иными словами, как понял Отто Моргенталь, она уже твердо решила, что поедет.
– Хорошо, хорошо, – ворчливым тоном сказал он. – Но возвращайтесь по возможности скорее. Рынок еще никогда так не лихорадило. Всё они, коммунисты. Того гляди, война разразится. Мне иногда вообще представляется, что это единственный выход. Здесь от них уже просто житья не стало,
8
Британский музей – один из крупнейших музеев мира, в Лондоне, открыт в 1759 году. Памятники первобытного, древневосточного, средневекового искусства, собрания рисунков, гравюр, рукописей, керамики, монет, медалей.
– Ничего, я уверена, что его будут очень бдительно охранять, – попыталась успокоить его мисс Шееле.
– В прошлом году они захватили иранского шаха, помните? В Палестине захватили Бернадотта. [9] Безумие, вот что это такое. Чистое безумие. Весь мир сошел с ума, честное слово, – сумрачно заключил мистер Моргенталь.
Глава 2
Виктория Джонс грустно сидела на скамейке в сквере Фиц-Джеймс-Гарденс, с головой уйдя в скорбные – даже, пожалуй, покаянные – мысли о том, как нехорошо свои природные таланты пускать в ход где не надо.
9
Бернадотт – шведский дипломат, в 1949 году был похищен палестинскими террористами.
Виктория, как и все мы, обладала и достоинствами и недостатками. Из положительных ее свойств назовем великодушие, добросердечие и храбрость. Некоторый природный авантюризм можно рассматривать и так и эдак – слишком высоко ценятся в наш век стабильность и надежность. Главным же пороком ее была склонность лгать, причем и в подходящие, и в совершенно не подходящие моменты. Вымысел для нее всегда был неизмеримо соблазнительнее правды. Виктория лгала гладко, непринужденно и вдохновенно. Если она опаздывала на работу (что случалось достаточно часто), ей мало было пробормотать в свое оправдание, что у нее, мол, часы остановились (хотя так оно нередко и бывало) или что долго не приходил автобус. Она предпочитала рассказать, что поперек улицы на пути у автобуса лежал сбежавший из зоопарка слон или что в магазин, куда она забежала по дороге, ворвались налетчики, и пришлось помогать полиции в их поимке. Если бы по Стрэнду рыскали тигры, а в Тутинге [10] бесчинствовали кровожадные бандиты – вот это была бы жизнь по ней.
10
Тутинг – лесопарковая зона на юге Лондона.
Виктория – тоненькая девушка, у нее неплохая фигурка и красивые, стройные ноги, а личико хоть и аккуратное, но, надо признать, довольно простенькое. Зато она умеет корчить самые невероятные, уморительные гримасы и очень похоже изображать кого угодно. Один поклонник даже прозвал ее «Резиновая мордашка».
Именно этот талант и довел ее до неприятностей. Она работала машинисткой у мистера Гринхольца в конторе «Гринхольц, Симмонс и Лидербеттер», что на Грейсхолм-стрит, W. С. 2, и однажды утром на досуге развлекала остальных трех машинисток и конторского мальчика, показывая в лицах, как миссис Гринхольц навещает мужа на работе. Уверенная, что опасаться нечего, поскольку мистер Гринхольц отбыл к своему поверенному, Виктория пустилась во все тяжкие.
– Почему, папочка, нам не купить такое хорошенькое канапе, [11] как у миссис Дивтакис? – тонким визгливым голосом вопрошала она. – Знаешь, у нее стоит с голубой атласной обивкой? Ты говоришь, с деньгами туго, да? Зачем же ты тогда водишь свою блондинку в ресторан обедать и танцевать? А-а, думаешь, я не знаю? То-то. Раз ты водишь блондинку, то я покупаю канапе, обивка лиловая и золотые подушечки. И очень даже глупо с твоей стороны, папочка, говорить, что это был деловой обед, да. И являться домой обмазанным губной помадой. Так что я покупаю канапе, и еще я заказываю себе меховую накидку – очень прекрасную, под норку, просто не отличишь, совсем-таки дешево и выгодно…
11
Канапе – небольшой диван с приподнятым изголовьем.
Тут странное поведение публики, только что завороженно ей внимавшей и вдруг дружно схватившейся за работу, побудило Викторию оборвать представление и обернуться к дверям – на пороге стоял мистер Гринхольц и взирал на нее.
Виктория не нашлась что сказать и только произнесла: «О!»
Мистер Гринхольц крякнул.
Он сбросил пальто, ринулся к себе в кабинет и хлопнул дверью. И сразу же заработала его жужжалка: два коротких звука и один протяжный. Это он вызывал Викторию.
– Тебя, Джонси, – без надобности уточнила одна из подружек по работе, и глаза ее вспыхнули злорадством. Две другие разделили это благородное чувство, выразив его одна восклицанием: «Ну и влетит тебе, Джонс», – а другая повторным призывом: «На ковер, Джонси». Конторский мальчик, несимпатичный подросток, ограничился тем, что провел пальцем себе поперек шеи и зловеще прищелкнул языком.
Виктория прихватила блокнот с карандашом и явилась в кабинет мистера Гринхольца, мобилизовав всю свою самоуверенность.
– Я вам нужна, мистер Гринхольц? – поинтересовалась она, устремив на него невинный взор.
Мистер Гринхольц шуршал тремя фунтовыми бумажками и шарил по карманам в поисках мелочи.
– Ага, пришли, – заметил он. – Так вот, моя милая, с меня довольно. Я намерен немедленно выплатить вам выходное в размере недельного жалованья и прямо сейчас отправить вас отсюда на все четыре стороны. Попробуйте на это что-нибудь возразить, если сможете.
Виктория, круглая сирота, открыла было рот, чтобы приступить к рассказу о том, что ее бедная мамочка ложится на операцию и она, Виктория, так расстроена, что почти ничего не соображает, а ее маленькое жалованье – единственный для нее и вышеупомянутой мамочки источник существования… Как вдруг, взглянув в квелое лицо мистера Гринхольца, передумала и вместо этого радостно и убежденно произнесла:
– Совершенно, совершенно с вами согласна, мистер Гринхольц. По-моему, вы абсолютно, ну абсолютно правы.
Мистер Гринхольц немного опешил. Он не привык, чтобы изгоняемые им служащие так приветствовали и одобряли его решение. Пряча растерянность, он пересчитал монеты у себя на столе и со словами: «Девяти пенсов не хватает» – снова взялся угрюмо шарить по карманам.
– Ну и бог с ними, – любезно сказала Виктория. – Можете сходить на них в кино или купить шоколадку.
– И марки тоже, по-видимому, кончились.
– Не имеет значения. Я все равно писем не пишу.
– Я мог бы послать вам по почте, – неуверенно предложил мистер Гринхольц.
– Не беспокойтесь, – ответила Виктория. – А вот как насчет отзыва о работе?
Мистер Гринхольц снова ощутил прилив негодования.
– С какой стати я буду писать вам отзыв? – возмущенно спросил он.
– Принято так, – пожала плечами Виктория.
Мистер Гринхольц притянул к себе листок бумаги, начертал несколько строк и пододвинул к ней:
– Устроит вас?
«Мисс Джонс два месяца работала у меня секретарем-машинисткой. Стенографирует неточно, пишет с ошибками, оставляет службу из-за напрасной траты рабочего времени».