Багровая ночь
Шрифт:
Женщина вздрогнула.
— Расставь шире ноги, — полапал ляшки и вошёл во влагалище, — Двигайся сама! — ударил по ягодицам. Она начала двигать бёдрами. Он крепко держал её за талию и натягивал на себя. Комната наполнилась звуками шлепков тел.
— Как ты её трахал? Широкая, как моя лохань для купания.
— А ты сам, не мог найти в деревне девственницу?
— Так их попрятали так, что хрен найдёшь. Одни шлюхи остались.
— Я была женой, — проскулила.
— Заткнись, ты шлюха и таковой тут и будешь, — Волан схватил её за
— Волан, что ты сделал? Она же только помыла полы. Нельзя соблюдать чистоту?
— Плевать, сейчас регенерируется и вылежит языком, если тряпкой не сможет, — подошёл к столу, плеснул вина в бокал, выпил залпом, тоже взял книгу с золотым корешком со стеллажа и присел напротив брата.
Колин сидел возле Владиславы и наблюдал, как срастались кости, иссыхали раны, уходили синяки и кровоподтёки. Тело полностью восстановилось, и она открыла глаза. Мутный взгляд смотрел, будто мимо него, однако всё равно мог поспорить с самым лучшим нефритом.
— Кукла, ты как?
Девушка закрыла и вновь открыла глаза.
— Опять… ты опять спас меня. Зачем? Я всё равно найду способ убить себя окончательно.
Он схватил её за шею и начал душить.
— Только я решу, когда уничтожу тебя окончательно! Ты моя маленькая шлюха и только я решаю, сколько тебе существовать. Ещё раз что–то выкинешь подобное, насажу на кол, и будешь так вечно стоять у ворот моего замка, но всё равно не сдохнешь.
Она содрогнулась от этой страшной картины.
— Ты — больной садист и извращенец. Убей меня сейчас.
Колин ударил её по лицу, после ещё и ещё, и, в конечном счете, забил до кровоизлияния и потери сознания.
— Твою мать, почему эта девка такая дура? Мазохистка хренова. Сколько можно терпеть всю эту адскую боль и смерть за смертью, лишь бы не стать высококлассной моей шлюхой, — вскочил и вылетел в поисках на ком бы оторваться. Влетел в деревню, в тот же дом, где жила его любовница. Ворвался и, не дав ей опомниться, вгрызся в шею, выпивая наполовину. Взял её, как котёнка за шкирку, — вышел и полетел обратно в замок. Влетел в ту же комнату. Владислава уже приходила в себя, постанывая, избитое лицо менялось на глазах. Он приподнял ей голову и подставил кровоточащую артерию полумёртвой крестьянки. Она, не в силах, совладать с жаждой крови, высосала оставшуюся кровь и мгновенно регенерировалась. Глаза уставились на садиста. Его красота уже не нравилась ей. Она постоянно вспоминала боль, насилие, смерть. Говорить не хотелось, и просто отвернулась.
— Как тебя зовут?
— Зачем тебе моё имя?
— Ты права, шлюхе оно ни к чему, но я хочу знать.
— Владислава.
— Красивое, такое же, как ты сама. Почему ты так себя ведёшь?
— Как?
— Глупо, постоянно раздражаешь меня и вызываешь гнев.
— Потому что я не шлюха, не вещь, и не просто три дырки, в которые ты хочешь окунать член.
— Ладно, пусть так, не три, а две, третью не буду трогать. Ты этого хочешь?
— Не только.
— А чего же ещё?
— Я девушка, человек со своими мыслями, мечтами и душой.
— Ты уже никто из всего этого, а вампир, и души у тебя больше нет.
Она посмотрела на него как на умалишённого.
— Однако мой разум и мои чувства не изменились. Я также мыслю и чувствую свою душу.
— Не может быть. Нас нет. Мы мёртвое, кровавое, похотливое проклятье. Никому не нужные монстры.
— Это ты так решил. Я не ощущаю себя такой.
— Да, ладно, а бабу выпила до конца.
— Потому что ты заставил, подставляя кровь мне под губы.
— Можно подумать, ты бы смогла не выпить любого человека, а сдыхала б от жажды, только для того, чтобы доказать себе, что у тебя есть душа.
— Она у меня есть.
— Мне важнее твой рот и влагалище, чем душа, — он расставил ей ноги, любуясь нежностью будущего вхождения.
— Ты можешь снова сделать со мной всё, что захочешь. Твоей силе и похоти я не могу сопротивляться, но при удобном же случае я найду способ, как уйти в рай.
— Дура.
— Возможно, но не монстр, и не шлюха, и никогда ею не стану.
Он, быстро разделся, лёг на неё и в очередной ярости начал насиловать. Девушка отвернулась.
— Я хочу слышать твои стоны.
— Не дождёшься, делай своё дело и уходи.
Колин схватил её за щёки и развернул лицом к себе, продолжая сильные толчки.
— Секс это самое главное для нас.
— Почему?
Он пришёл к апогею и, оставаясь в ней, покрыл грудь поцелуями.
— Потому что у нас ничего больше нет. Пустой замок, дыра вместо души. Похоть и кровь — все, что нам дано иметь.
— Это не так. Вы сами себя обрекли на это.
Он встал над ней на руки.
— Поясни.
— Вы можете читать, играть, учиться, работать, танцевать на дискотеках, одеваться у лучших модельеров, иметь конные фермы, устраивать скачки, собирая элиту. Быть самим этой элитой. Стать бизнесменами, гонять на дорогих машинах, мотоциклах, плавать на кораблях и яхтах, выращивать сады с редкими цветами, разводить породистых собак и многое другое.
Его глаза расширились.
— Ты… я… мы… а жажда крови? Монстры среди людей.
— Нет, не монстры, а прекрасные элитные вампиры, способные сдерживать свою жажду. Вы — разбалованные эгоисты. Вы растоптали свою силу воли, а она у вас есть. Вы же не родились вампирами. Вы — были людьми и человек, где–то там, — она указала на его грудь, — ещё остался.
— Красиво говоришь. Всё это в твоём мире, а здесь ничего такого нет.
— Ты не прав. И здесь есть многое: кареты, лошади, балы, цветы, портные, ювелирные лавки. Ты можешь найти любое увлечение. Научиться контролировать себя и подружиться с вашей элитой. Зачем их убивать? Ведь можно дружить, говорить о скачках, девушках, балах, играх. А вот твоих друзей, скорее всего уже не исправить.