Багровая пыль
Шрифт:
– Наверное, бывший военный или отставной полицейский, – такая мысль посетила седую голову Игнатовски. У Вэлмера тоже была когда-то татуировка, но он ей давно уже не гордился, вывел лет двадцать назад, как и почти все следы о ней из памяти.
Эти ребята зачастую делали подобные изображения в честь своего подразделения, навсегда запечатлев символику на себе. Вдоль всей левой ноги, от самого бедра до щиколотки тянулся широкий шрам, возможно полученный давно вместе с боевым ранением. Длинный нос с небольшой горбинкой и глубоко посаженные карие глаза также не ушли от внимания
Когда-то раньше Вэлмер Игнатовски обладал куда лучшими способностями к визуальному анализу, за что не раз был отмечен высшим руководством, запросто мог составить психологический портрет любого человека буквально за пару минут. Прожитые годы и спокойная размеренная жизнь почти убили эти навыки за ненадобностью. Очень жаль, ведь сейчас они могли спасти ему жизнь.
Мужчина, сидевший напротив, наконец поднял глаза и поймал очередной взгляд, брошенный на него. Карие глаза с песочным отливом источали обжигающий холод, несмотря на высокую температуру вокруг. Два пудовых кулака сжимались так, что было видно играющие вены на них. Вэлу стало как-то не по себе, меньше всего ему нужны были неприятности с этим незнакомцем. Он и в юности-то не отличался богатырским телосложением и здоровьем, а теперь и вовсе превратился с иссушённого старика болезненного вида.
Морозная рябь, пробежавшая по спине, не унималась и доставляла дикий дискомфорт. Хотелось выскочить из парилки и никогда в неё больше не возвращаться.
– Вы не против, если я немного увеличу температуру? Буквально на пару градусов? Моя нога требует большего прогрева, а здесь тепло немногим отличается от комнатного, – раскатистый голос заполнил всё помещение, похоже было, что бывший вояка ещё и контуженный – так совершенно неуместно громко он говорил.
Вэл вспомнил описания контузии, которые он слышал от испытавших её. Некоторые последствия навсегда оставались с человеком, как, например, пониженный слух или вечные посторонние шумы в голове.
– Пожалуйста. Мне тоже показалось, что сегодня паровая машина халтурит, – Игнатовски постарался успокоиться и унять подступившую дрожь в коленях, изобразил натянутую улыбку на лице.
– Больше я сюда ни ногой. Придётся найти себе новое место, – Вэл подумал про себя, от чего распереживался не на шутку, – Зачем я только посмотрел на него…
Рослый мужчина аккуратно спустился с верхней полки, стараясь как можно меньше тревожить повреждённую когда-то ногу. Он подвязал на поясе полотенце, вышел из парной и в ней, как будто бы стало очень много места. Вэл в это время закрыл глаза и считал до ста – выполнял рекомендации своего лечащего врача – при каждой стрессовой ситуации не забывать про слабое сердце.
Незнакомец вышел из кабинки, подошёл к терморегулятору, расположенному на стене напротив, слишком долго на него смотрел и с чем-то возился. Старику всё это было бы прекрасно видно через прозрачную дверь, если бы он не был занят подсчётом в голове. Мужчина развернулся и двинулся обратно в сторону их общей кабинки, но заходить не стал. Разжав правую ладонь, он ещё раз посмотрел на её содержимое. Лента из прочной серой ткани, лежала на руке скомкано и одиноко. Сглотнув подступивший
98…99…100…
Эта процедура всегда помогала Вэлу успокоиться и унять внутренние сердечные переживания. Только досчитав до конца он открыл глаза и убедился, что в своей большой кабинке остался в полном одиночестве.
Зато с той стороны прозрачной двери за ним пристально наблюдал тот самый мужчина. Желваки ходили по его мощным скулам, а карие глаза, хоть и были немного влажными, не скрывали откровенной злобы и неприкрытой ненависти. Вэлмер вновь почувствовал, как сердце в груди совершило очередной предынфарктный кульбит… А также понял, что атмосфера в небольшом помещении накалилась ещё и в прямом смысле.
Обжигающий воздух заполнял всю кабинку и прокуренные с годами лёгкие. Дышать становилось тяжелее с каждым вдохом, всё жгло и горело изнутри, казалось, что Вэлмер попал в самый центр адского котла.
Игнатовски встал и подошёл к двери из закалённого стекла, толкал её из всех старческих сил и кричал, чтобы его выпустили. Мужчина, стоящий за дверью, лишь подпирал её здоровой правой ногой и с наслаждением смотрел на его последние минуты. Вэлмер терял сознание и держался за грудь, понимая, что из этой кабинки сегодня он не выберется.
Только перед самой отключкой старик увидел, как незнакомец повязывает серую ленту на ручку двери и уходит от своей новой жертвы.
* * * * *
Тёмно-синий Бьюик двигался по широкой магистрали в направлении прекрасной столицы Канады – города Оттава. Бэн Бауэрс периодически наведывался в него, сначала по личным делам – после развода жена с дочерью переехали в новый дом подальше, а потом ездил и по работе. Новое дело, возникшее с утренним звонком из центрального управления полиции, призывало напарников явиться именно туда.
– Хорошо, что мы снова сошлись. Эти долгие поездки, чтобы увидеть дочь хотя бы на пару часов, были так утомительны, – шеф вспомнил тот страшный для себя год, когда потерял почти одновременно и семью, и первого напарника по отделу особо тяжких.
Редко какая женщина была готова терпеть годами все лишения, связанные со спецификой работы мужа-полицейского. Ночные дежурства, бесконечные обсуждения подробностей дел за семейным столом, а главная особенность – ты никогда не можешь быть на сто процентов уверенной, что он вернётся домой живым и невредимым после очередной смены. Смерть молодого лейтенанта из отдела супруга на последнем расследовании окончательно подкосила Мэри Бауэрс.
– Выбирай – или твоя работа, или мы…
С этими словами надёжный тыл капитана дал огромную трещину-пробоину, ей пришлось целый год искать для себя мотивацию вернуться назад к нему. Капитан в который раз убедился, что двадцать пять лет назад выиграл свою самую крупную лотерею.
Уильям Коннор насвистывал какую-то весёлую навязчивую мелодию, которая играла только у него в голове. Очень редко шеф доверял ему руль своего новенького автомобиля, обычно достаточно ревностно относясь к его обладанию. Капитан что-то задумчиво перечитывал в своей записной книжке.