Багровые узы
Шрифт:
— Я знаю, что мне следовало остаться и поговорить с ними, но мне просто хотелось выйти и немного развлечься с друзьями после такого напряженного дня, — лгу я, надеясь, что на этом разговор закончится.
Винсент показывает мне несколько приемов, а я повторяю за ним, стараясь соответствовать его скорости и точности. Поначалу мои попытки кажутся неуклюжими и раскоординированными, но я не позволяю себе унывать.
— Хорошо, Амелия. Сосредоточься, — говорит он, его пронзительные зеленые глаза смотрят прямо на меня. — Помни, речь идет не о том, чтобы одолеть противника. Нужно, что ты
— Поняла, — отвечаю я, тяжело дыша от напряжения. С каждым повторением моя уверенность растет, а движения становятся более плавными и точными. Я больше не пытаюсь тупо скопировать движения Винсента. Я начинаю понимать смысл каждого удара и защиты.
— Отличная работа, — хвалит он с ноткой гордости в голосе. — Теперь давай добавим немного работы ног. Во время боя важно сохранять баланс и контроль над ситуацией.
— Хорошо, — говорю я, готовясь к предстоящим испытаниям. Похвала Винсента вызывает у меня чувство вины, когда я думаю о том, что он тренирует меня, чтобы однажды я стала сильным лидером. Лидер, который заберет у него право на управление семьей.
Я заставляю себя отбросить эти мысли и сосредотачиваюсь на его движениях, чувствуя мотивацию и мысленно готовясь к предстоящим испытаниям. Сделав глубокий вдох, я с удивительной легкостью и точностью повторяю мах ногой.
— Ого, берегись, мир! У Амелии Кинг есть несколько приемов для вас, — поддразнивает Винсент, хлопая меня по плечу.
— Спасибо, — говорю я, задаваясь вопросом, может быть, для моего чувства вины нет причин. Возможно, Винсент не хотел бы быть главой преступного клана Кинг. Что, если все мои заботы — пустая трата времени, и когда он узнает о планах отца, он почувствует облегчение?
Я жестом прошу брата сделать перерыв и иду через комнату, чтобы попить воды из бутылки.
— Таймаут, — говорю я, опираясь спиной на стену, и медленно скатываюсь по ней, слегка задыхаясь.
Несмотря на то, что Винсент вырос в одном доме со мной, он был воспитан иначе. Его никогда не ограждали от воздействий внешнего мира так же сильно, как меня. Я никогда не осознавала, насколько ценила то, что он принимал на себя всю тяжесть дисциплины и гнева нашего отца.
— Можно вопрос? — спрашиваю я, наблюдая за братом, который садится рядом со мной.
— Если ты хочешь спросить, можем ли мы закончить на сегодня, то ответ отрицательный, — говорит он с улыбкой на лице.
Пот стекает по моему лбу, и я быстро вытираю его, прежде чем игриво толкнуть его рукой.
— Нет, умник. Я хотела спросить, не мечтал ли ты когда-нибудь родиться в другой семье.
Лицо Винсента темнеет, пока он размышляет над моим вопросом.
— Иногда, — признается он тихим голосом. — Но потом я вспоминаю о том, как отец старался ради того, чтобы мы имели то, что имеем. И что от меня зависит выживание нашей семьи.
Я с пониманием киваю. Эти слова я слышала от нашего отца больше раз, чем могу сосчитать. Но все же я не могу не спросить себя, есть ли в жизни что-то большее, чем просто выживание. Быть чем-то большим, чем просто пешкой в опасных играх влиятельных людей.
Винсент, кажется, читает мои мысли и кладет руку на мое колено, слегка сжимая.
— Ты в порядке?
Я
— Да, у меня все хорошо. Наверное, просто устала.
— Это твоя расплата за то, что задерживаешься допоздна и устраиваешь вечеринки, когда тебе следовало бы быть дома и отдыхать. Ну ладно, — говорит Винсент, поднимаясь и протягивая руку, чтобы помочь мне подняться. — Давай закончим, а потом сходим за едой. Я умираю с голоду.
Я иду за ним обратно в центр комнаты, и мы продолжаем тренировку. Когда мы заканчиваем, мои мышцы ноют от напряжения, но я чувствую вновь обретенную уверенность.
Глава 9
Прошло две недели с тех пор, как я приступила к стажировке в семейном бизнесе. За это время некоторые вещи стали для меня совершенно очевидными. Как бы мне ни было неприятно говорить об этом, я - дочь своего отца. Решения, которые я принимаю в течение дня, даются мне легко, и власть кажется мне естественной. Я также поняла, что мой брат до сих пор не догадывается о моем участии в семейных делах, потому что отец рассматривает его кандидатуру в качестве следующего главы.
Единственное, что помогает мне избавится от чувства вины - наши с Алексом ночи. Наши встречи - это шквал страсти и украденных мгновений, создающие баланс между ответственностью и порочным желанием. Мои оправдания, что я остаюсь с друзьями по колледжу, иссякли, и Энтони и даже Винсент начинают что-то подозревать.
Как бы ни пугала меня мысль о том, что кто-то из них узнает о нас, я не могу перестать встречаться с Алексом. Он понимает меня так, как никто другой в моей жизни. Он понимает каково это родится в таком мире, как наш. Разочарование в наших семьях влечет за собой гораздо большую цену в нашей повседневной жизни. Если мы не справляемся со своими обязанностями, это может означать жизнь или смерть для тех, кого мы любим.
Алекс чувствует мое тело, и это заставляет меня тосковать по нему, каждый раз, когда мы в разлуке. То, как его пальцы скользят по моей коже, как его губы скользят по моей плоти, словно он — моё спасение. Я не хочу потерять всё это. После того как я всю жизнь делала то, чего от меня ждали, я наконец-то решила стать эгоисткой.
— Эй, сестренка, — окликает меня Винсент, прерывая мои мысли. — Выходи, у тебя гость.
Я поднимаюсь с кровати и иду к двери, гадая, кто бы это мог быть. Я стону, мое тело болит от очередного утреннего спарринга с братом.
Не успеваю я пройти и половины комнаты, как дверь распахивается, и энергичный голос заполняет пространство.
— Амелия! — вбегает Ева, ее длинные, вьющиеся темные волосы подпрыгивают при движении. Я вернулась, сучка! — кричит она, заключая меня в крепкие объятия.
Ева Мартинес была моей лучшей подругой с самого детства. Ее отец родом из Испании, а мать - троюродная сестра моей матери.
Мой отец любит высказываться о том, какой дикой и неуправляемой она может быть, но очевидно, что он ее обожает. Когда мы обе были маленькими девочками, ему нравилось баловать ее так же, как и меня.