Багровый дождь
Шрифт:
Девушка молча кивнула и, откинув брезент, полезла в кузов, а Столяров двинулся по пляжу, внимательно осматриваясь. Люди собирались в кучки, что-то обсуждали, кричали. Хлопнул глухой пистолетный выстрел. Это кто-то свёл счёты с жизнью от отчаяния. В одном месте какой-то майор собирал людей, чтобы идти к партизанам в горы Яйлы.
— Марш самоубийц… — Пробурчал под нос лётчик и пошёл дальше…
У полуторки собрались уже к вечеру. Аннушка, дождавшись капитана, выставила на землю здоровенный казан с гречневой кашей, густо сдобренной тушёнкой. Глотая слюну, все с жадностью набросились
— Что нам скажет наш главный конструктор?
Олег солидно кашлянул.
— Можем плот построить. Из камер. Машин иностранных тут полно, брезента тоже хватает. Накачать побольше, затянуть брезентом с одной стороны, и готова лодка. Только вот, если стрелять будут, то сразу потопят…
— Выхода у нас нет. Либо — либо. Или вы тоже к нашим хотите?
Олег сразу замолчал. Он понял, на что намекал капитан.
— Александр?
— Можно. Только предлагаю больше плот сделать. Чтоб воды и продуктов с собой взять. За один день не доплывём ведь?
— Как ветер будет. Пойдём под парусом.
Владимир хлопнул по земле ладонью.
— Всё. Болтовня кончилась. За дело. Нужно штук тридцать камер и четыре борта от «ЗИСа». Они длиннее, и из досок. Дядя Ваня, Аня — запаситесь водой. Александр вам поможет. Там, метрах в двухстах, родничок есть. Олег — со мной. Пойдём колёса добывать. Да, когда воды наберёте — снимайте тент, шейте чехол для камер. Вопросы есть?
— Никак нет, товарищ капитан.
— За работу…
Владимир быстро спускал покрышку, затем при помощи Олега вспарывал толстый борт колеса и выдёргивал наружу камеру, благо брошенных машин хватало. У их «ГАЗ — АА» тоже кипела работа — двое оставшихся при свете разожжённого костра торопливо шили из тонкого авиационного брезента большой мешок. Дядя Ваня сколачивал каркас.
— Хватит, пожалуй. Давай помогать.
Столяров смахнул с лица пот и стал заправлять камеры в отсеки самодельного плавсредства. Через два часа, ближе к полуночи, плот, можно сказать, был готов.
— А парус? — Спохватилась девушка.
Капитан молча бросил на землю туго упакованный ранец — это был парашют, неизвестно как оказавшийся здесь.
— Под ним и поплывём. Готовы?
— Готовы.
— Грузимся.
Мужчины легко подхватили плот на плечи и понесли к воде. Послышался сочный шлепок брезентового днища по воде. Затем стали торопливо грузить припасы: два бидона с водой, столько же ящиков с консервами. Четыре самодельных весла, вырубленные дядей Ваней, оказавшимся мастером на все руки. Не забыли и мачту, сооружённую из раздвижной антенны армейской радиостанции, и, конечно, оружие. Его, брошенного за ненадобностью, а так же оставшегося от погибших в давке, было полно.
Владимир, наконец, разжился настоящими патронами к своему «маузеру» и подобрал новенький «ППД» с двумя запасными дисками. Нашлись и гранаты. А ещё — немецкий ножевой штык. Кто-то расстался с трофеем. Плоское лезвие лётчик приспособил по примеру брата в сапог. Кстати, форму они тоже сменили. Брошенного имущества было неимоверное количество, и найти себе сменное обмундирование и сапоги оказалось самым простым….
— Всё. Отходим.
Все дружно перевалились через борт и, устроившись поудобнее, взяли в руки вёсла. Столяров с силой сделал первый гребок, за ним вразнобой заработали и остальные.
— Стоп! Так не пойдёт! Олег, Саша — на «раз», мы с дядей Ваней на «два». Аня, давай счёт.
— И раз, и два…
Плот медленно двинулся к выходу из херсонесской бухты. Капитан рассчитывал, что, выйдя из-под прикрытия берега, он сможет поставить парус и за темное время суток уйти подальше, чтобы их не было видно. А там, в море, уже сориентироваться по чудом уцелевшему компасу и взять курс к берегам Грузии.
Но жизнь вносит во все, даже самые лучшие, самые надёжные планы свои коррективы. Так и у них до рассвета удалось отойти от берега всего километров на пять. Как назло, на море царил мёртвый штиль, а на вёслах проплыть те немногие сотни километров которые отделяли новоиспечённых мореходов от цели — было почти невозможно. Хотя ещё до революции один из грузинских пловцов проплыл от Батуми до Сухуми. А может, наоборот. Но это был спортсмен, а лётчики были измотаны многодневным полуголодным переходом по вражеским тылам, и самое страшное — осознание того, что их бросили, что высокие начальники оставили столько людей на произвол судьбы, угнетало их больше всего…
Солнце пекло невыносимо. Лучи отражались от волн и слепили глаза. Мучила жажда. Пусть вода и была пока в достатке. Но, видя, как медленно их плот движется к цели, Владимир ограничил выдачу драгоценной жидкости, и теперь все страдали от сухости во рту и металлическом привкусе на языке.
— Спасибо союзникам за «студебеккер». А то на чём бы мы сейчас плыли?
— Смотрите!!!
Вдалеке показалась тёмная точка, медленно дрейфующая на волнах. Её несло прямо на их самодельное судёнышко. Примерно через час удалось разглядеть, что неизвестной точкой был большой ял. Но самое страшное, что над шлюпкой кружилась стая чаек… С криком они носились над ней, опускались внутрь и что-то клевали, кричали и дрались, сидя на бортах… Столяров понял, что это значило…
— Аня, отвернись, не смотри туда!..
Весь ял был залит кровью… Исклёванные жёлтыми клювами белоснежных чаек, на дне грудой лежали люди. Недвижимые. Мёртвые… Сашка ухватился за борт, и Олег перепрыгнул через борт… Затем вернулся назад, неся в руках небольшой анкерок с жидкостью. На его дне ещё что-то плескалось. В другой руке болталась кожаная офицерская сумка.
— Проверь, может, живые остались? — Глухо выдавил из себя капитан.
— Нет. Их похоже, из пулемёта расстреливали… В упор.
— Отчаливаем…
Когда страшная находка осталась далеко позади, Володя пошевелился. До этого все сидели, просто застыв на месте.
— Так, четыре камеры по бортам разверните вентилем вниз. Если что — ныряем, и снизу воздух сосём.
Мужчины молча стали выполнять приказ. А капитан открыл планшет. Первое, что он увидел, это карта. Торопливо сориентировавшись по солнцу и часам, нашёл примерное место их нахождения.
— У меня новости, и неплохие. Если верить расчётам, то мы сейчас находимся на траверзе Феодосии.