Багровый дождь
Шрифт:
— Ну, капитан! Ну, молоток! Нам уже доложили разведчики, что от переправы одни воспоминания! Разнесли к чёртовой бабушке! Я на тебя представление написал, к Звезде Героя. Вот вернётся комиссар из командировки — подпишет, и отправим наверх! Да за такое дело! Полк «гансов» на небо, и ни одной потери! Просто чудо какое-то!..
Владимир едва освободился от объятий и потянулся отдать честь, но майор остановил его руку.
— Слушай, Володя, просьбы, пожелания есть?
— Покурить бы…
— Ну, идём, сокол!..
Они вышли из капонира и расположились прямо на земле, под кудрявой берёзкой,
— Плохо сходили, товарищ майор. Плохо.
Землянский изумлённо смотрел на смертельно уставшего лётчика.
— Нет, с точки выполнения задания — нормально. Но, если честно — нам просто повезло… Будь там прикрытие с воздуха — машин тридцать бы точно потеряли… Растянулись на втором заходе, колонной пёрли назад. Если бы зенитки не подавили — они бы из нас решето сделали!
Командир полка прервал Столярова:
— Главное, задание выполнили. А остальное — дело наживное. Научатся…
Поздним вечером капитан сидел на лавочке возле землянки и курил. Боевые сто грамм, положенные ему после вылета, Владимир часто отдавал другим. Он никогда не пил, если на следующий день предстоял вылет. Даже такую малость. Предпочитал выменивать водку на табак. Вот курил он много и часто. Настроение было не очень, хотя, вроде, день прошёл удачно, без потерь среди своих, но вот брала за душу тоска. Вспоминались друзья — ведомые, Сашка с Олегом. Где они теперь, летают ли? Или уже сгорели в скоротечном бою? Что с братом, от которого с Нового Года нет никаких вестей… Как дела у родителей, у сестры… И Аннушка, оставшаяся на Кавказе…
Внезапно что-то зашуршало в высокой траве, и прямо под ноги выкатилось что-то непонятное и лохматое, ткнулось в ноги лётчика, затем зафыркало и свернулось в клубок. Мать честная! Да это же ёжик! Ещё молодой и глупый. Капитан, осторожно взяв животное на руки, опустил на колени. Умеючи и ёж не уколет. Клубок полежал, затем фыркнул и развернулся, переступил лапками по диагонали галифе.
— Эх, бедолага… И тебя война стронула. Ну, пойдём. Сахару дам…
Столяров лежал на кровати и слушал тихое поскрипывание зубов ёжика в темноте. Смешное ушастое создание с аппетитом хрустело сладким куском.
— Ладно, грызи. А я спать ложусь.
Повернулся на бок и неожиданно быстро заснул. Раньше, вернувшись из такого вылета, капитан обычно долго ворочался с боку на бок, курил одна за одной папиросы, иногда пил воду. А тут — раз, и всё…
Война, между тем, продолжалась своим чередом. Где-то из последних сил измотанные донельзя наши пехотинцы отстреливались последними патронами от горланящих «Розамунду» вражеских автоматчиков. В безымянной деревушке, находящейся в глубоком тылу, рыдала мать пятерых детей, получившая похоронку на своего мужа-кормильца…
Сидевший в огромном роскошном кабинете колченогий человечек удовлетворённо откинулся на спинку кожаного кресла и пробежал глазами написанное: «… у немцев нет никакого интереса в появлении второго фронта. Было бы неправильно с помощью немецкой пропаганды провоцировать вражескую сторону к его созданию высмеиванием или язвительностью в прессе. Наоборот, наши интересы требуют доказывать, что мы можем быть полезнее англичанам, чем русские, и что у нас в войне
В это же время в Кремле покрытая рябинками рука с двумя жёлтыми пальцами заядлого курильщика вывела последние буквы подписи под новым приказом. Хозяин руки ещё раз взглянул тигровыми глазами на напечатанный текст: «… у нас уже нет преобладания над немцами ни в людских резервах, ни в запасах хлеба. Отступать дальше — значит загубить себя и загубить свою Родину… Ни шагу назад!..»
Чиркнула спичка, поджигая трубку. Иосиф Виссарионович окутался ароматным дымком «Герцеговины Флор» и задумался. Имеет ли он право отдавать такой приказ? Но судьба страны висит на волоске. Никогда ещё положение не было столь угрожающим. Ещё немного, и немцы прорвут фронт в десятке мест, захватят нефть Кавказа и Баку, и всё. Конец. Станет техника, застынут на аэродромах самолёты. И так вон крысы зашевелились: сдал Севастополь Октябрьский, спасая собственную шкуру, отправил в плен к фашистам девяносто пять тысяч советских людей, девяносто пять тысяч бойцов! А его сородичи Каганович и компания уговаривают его, пославшего обоих сыновей на фронт, простить Иуду… Нет! Сдали Ростов, отступили без приказа. Потом объясняли, что якобы избегали окружения… так что — имеет Вождь полное право издавать такие приказы. Имеет…
Глава 17
Каждый наш день плотно занят различными, как выражаются американцы, тестами. Тестируем мы наши танки. Разными способами и методами. Что только с ними не делают: и гоняют целыми днями по полигону, и запыление, и стрельбы, и рацию проверяют на разных режимах. А сейчас вот разбирают, чуть ли не по винтику.
Мы же собираемся в обратный путь. Обросли незаметно имуществом, сувенирами, всякими мелочами. Хорошо, что наше денежное довольствие, сто долларов в месяц, приходит аккуратно, без опозданий. Так что, нужды, в чём-либо, нет. Сегодня посиделки в баре. Прощальный, так сказать, вечер…
«Тридцатьчетвёрки» и «КВ» показали себя замечательно. Поломок, кроме лопнувшего гусеничного пальца нет. Но американцы не очень довольны. Вот и фильтр воздушный неудачный, по их мнению. Оптика никудышная. В чём я согласен с ними. Броня не очень качественная. Могли бы и получше сделать. Это уже инженерам нашим вопрос. Пушка понравилась. Дизель очень впечатлил. А рация — разочаровала. Словом замечаний набралось на два толстенных тома. И это только начало испытаний, которые продолжатся без нас.
О! Сигналят! Едем в город, который неподалёку от нашего полигона. Автомобили у союзников замечательные! Мягкие большие сиденья, мощные двигатели. Мы грузимся в два открытых авто и, придерживая фуражки, чтобы их не сорвало ветром, отправляемся в путь. Ехать около часа…
Даже не скажешь, что война идёт… Всюду вывески светятся, на улицах светло, словно день. Всё видно. Народу много. Да ещё сегодня суббота. Завтра выходной день, и завтра же мы едем домой, на Родину…
Машины тормозят возле огромного, украшенного множеством электрических щитов, здания. В его дверях исчезают стайки принаряженных девушек, солдаты, офицеры, гражданские. Женского пола, конечно, больше, но и мужчин много, такого как у нас, что ВСЕХ мужиков подчистую гребут — нет…