Багряный декаданс
Шрифт:
— У эцитонов воевали все, кроме маток, чьей ключевой задачей было размножение, — продолжил просвещать меня Кан. — Потому что только у них имелись соответствующие органы для откладки яиц. Остальные самки были этого лишены. Матки не сражались, а только производили новое потомство. Эцитоны развивались быстро, но не настолько быстро, чтобы меняться прямо на глазах. Как правило от момента рождения до первого боя проходило от десять до пятнадцати лун. Этот период они находились при матери, а кормились тем, что приносили взрослые особи.
— Приносили? — я тяжело сглотнула.
— Они питаются другими живыми существами, Мира, — с раздражением вздохнул Сатус. — И в принципе всеядны.
Мне стало душно. Помахав на себя ладошкой, я все же спросила у Кана:
— Ты сказал «воевали», то есть, сейчас уже нет?
— Они вышли из-под контроля, — хохотнул Инсар, который не разделял мрачно-недовольный настрой своих друзей. — Эцитоны плодились с поражающей скоростью, но и дохли регулярно. Не только потому, что бросались на врагов, как бешенные, но и потому что сами друг друга пожирали. Каннибализм у них был обычным делом. А однажды они попытались съесть тех, кому подчинялись.
— То есть, демонов, — громко прошептала я.
— Да. Император отдал приказ уничтожить всех, — закончил Кан. — И мы с радостью это сделали, потому что в какой-то момент они превратились в заметную проблему.
— А теперь твой родственник пытается их возродить? — я повернулась к Сатусу.
— Возродить искусственно, потому что ни одной матки в живых не осталось, демоны позаботились об этом, — пояснил принц. — Видимо, он ищет способы, как заменить матку.
— Исходя из того, что я сегодня услышал, — лениво протянул Инсар, — он этот способ уже нашел.
— Очевидно только одно — Луан готовится к Битве, — решительно отчеканил Кан. — И я не думаю, что он собирается вступить в неё официально, — Сатус, наконец, убрал свою руку с моего плеча, и я вновь смогла дышать нормально. Парень потер лицо и стало понятно, что он очень устал. — Луан дождется пока все претенденты на трон соберутся вместе для Битвы и натравит на нас своих ручных зверушек. Иначе, зачем бы они ему были нужны?
— Тебе не кажется, что разумнее было бы достать каждого из нас по одному? — поинтересовался Инсар, погасив ухмылку. — Так намного проще, чем одному сражаться с целой толпой камо, изначально настроенных на смертельную драку.
— И что потом? — Ферай был не согласен. — Ну, прикончит он тебя, меня, Шейна. Не будет нас, будут другие.
— Другие, — выразительно выделил Инсар, — но не мы. Те, кто слабее нас и менее подготовлен.
— Не важно, — мотнул головой Кан. — Так или иначе, на трон должен кто-то взойти. А значит, Битва должна состояться.
— Ага, вот только наша смерть пусть и во время Битвы не принесет брату императора никакой пользы, кроме, разве что, самоудовлетворения. И даже если он убьет всех камо, трона ему не видать, потому что об участии в Битве нужно заявить до вступления в боевой круг, а не после. Но этого не сделать не явившись в Аттеру. А Луан, ты сам знаешь, изгой уже много лет. И если бы он мог пересечь границу, то давно бы это сделал. Поэтому наша смерть не будет иметь для него никакого значения. Власть ему так не получить.
— Любой из нас — угроза для него, — заключил Кан. — Поэтому Луану совершенно наплевать, кто по итогу будет объявлен официальными участниками Битвы, мы или кто-то другие.
— Вот именно! — развел руками Инсар. — А это значит, что своих прожорливых зверьков он готовит не для нас. Смысла нет!
— Я много думал об этом, — признался Сатус. — Для дяди было бы выгоднее, если бы Битву вообще отменили.
— До тех пор, пока в каждой из Девяти Семей будет хотя бы по одному живому взрослому представителю — не отменят.
И ребята умолкли. Кажется, они подумали о том же, о чем и я — а что если Луан решил уничтожить вообще всю аристократическую верхушку Аттеры?
— А если ваше судьбоносное сражение отменят, — мой вопрос не был праздным любопытством, я хотела знать, во что меня пытаются впутать, — кто тогда станет императором?
— Действующий правитель сохранит за собой право на корону до тех пор, пока не представится возможность провести Битву, — ответил мне Ферай. Кажется, он был единственным среди парней, кого не раздражали мои вопросы.
— И как в этой ситуации могу помочь вам я? — этот вопрос следовало бы задать раньше, ведь именно с требования помочь и началось наше знакомство с демонами.
— Мне бы тоже, на самом деле, хотелось бы узнать твой план, Тай, — с подтекстом округлил глаза Инсар. — Не пришло ли время поделиться?
— Нет, не пришло, — безапелляционно заявил Сатус. — Пока могу сказать только одно — Мира поможет нам решить нашу ключевую проблему.
— Ключевую проблему? — изумленно взмахнув ресницами, переспросил Инсар. Потом всем своим корпусом повернулся к Кану и любезно поинтересовался, так, словно здесь присутствовали только они: — А какая у нас ключевая проблема?
— Самому интересно, — невозмутимо проронил Кан и эти двое уставились на Сатуса с демонстративным ожиданием пояснений.
Но того такая ерунда не действовала.
— Тай, мы чего-то не знаем? — наконец, не выдержал Ферай.
— Или ты эту «ключевую проблему» на ходу изобрел, — светлые глаза скользнули на меня, прошлись вниз, от макушки до груди, не столько изучая, сколько утверждаясь в уже изученном, отчего мне стало неуютно. Но пришлось промолчать, потому что с Инсаром связываться только настроение себе портить. Он всегда знал, что ответить на любую претензию и легко отбился от всяческих обвинений, даже если они были справедливыми. Этот светлоглазый умел и любил оставлять последнее слово за собой. — Так сказать, для облегчения другого процесса.
— Нет, — уверенно оборвал его Сатус, буря злыми глазами так, что у Инсара уже должна была дырка во лбу образоваться. — А если ты сомневаешься во мне и в моих словах, то можешь заявить об этом перед всеми и потребовать пересмотра позиции лидера.
— Нет, что ты, — и парень поднял ладони вверх, скривив дурашливую рожицу. — В тебе? Сомневаться? Да никогда!
— У вас что, есть официальный лидер? — обратилась я к Кану, как к самому общительному и не вредному здесь.
— Конечно! — встрял Инсар. — А ты как думала! Тай наш бессменный гегемон едва ли не с тех пор, как научился говорить.