Бахмутский шлях
Шрифт:
— …нужды со мной знать не будешь, — услышал Мишка отрывок фразы и подумал: «Тоже, наверное, хапуга…»
— Жизнь-то не только в том, чтобы не знать нужды, — робко возразила мать.
Мишка знал, что мать не хотела выходить за этого дядьку замуж, она всегда спорила с бабушкой. Но он все-таки пришел. И то, что мать возразила ему, обрадовало Мишку, но он не понимал, почему она сидит с ним, почему не прогонит.
Мишка кипел. Он сжал кулаки и решительно сделал шаг вперед. Но в этот момент мужчина поднял глаза, лениво спросил:
—
Мишка остановился.
— Да, — поспешно сказала мать. — Подойди, Миша, что ж ты стал там? — И она обратилась опять к мужчине: — Он был на работе, не успел умыться.
Она говорила таким голосом, словно была в чем-то виновата и теперь извинялась. Мишке стало стыдно и жаль ее. Он уже не сердился на мать, ему захотелось защитить ее, и он вызывающе посмотрел на мужчину. Тот сидел в прежней позе, уставясь в одну точку и шаря у себя за спиной. Вот наконец он нашел карман, достал что-то и, пошевелив блестящими от жира губами, проговорил:
— На работе? Хорошо. Подойди сюда.
Мишка подошел, он дал ему карамельку в бледно-розовой обертке, сказал:
— А теперь пойди погуляй.
«Выгоняет? — подумал Мишка. — Ишь ты, хозяин нашелся! Не пойду!»
Видя упрямство сына, мать встрепенулась:
— Пойди, умойся, там бабушка тебя накормит. И ты, Настя…
Мишка оглянулся — Настя стояла у кровати и глядела на все это исподлобья. В руке у нее была точно такая же карамелька. Отступив от стола на прежнее место, Мишка дальше не двинулся.
— Ну, иди же погуляй, мальчик, — повторил мужчина.
— Я уже нагулялся, — буркнул Мишка.
— Что ты? — замахала на него мать.
Мишка обернулся к матери, и она увидела, как из больших переполненных слезами Мишкиных глаз скатились две крупные слезинки и покатились по щекам, смывая степную пыль.
— Ну, что же ты, сынок? — голос у матери дрогнул.
— Мама, не надо нам отца… Мы лучше будем сами… Честное слово — я буду учиться хорошо. Я же дал тебе слово, почему ты не веришь? Я буду тебя слушать, помогать… Вот, смотри, сколько сегодня заработал. Ты думаешь, я гулял где-нибудь? — Мишка сунул ей в руку деньги, потом достал мелочь из кармана, которую хотел оставить себе, положил в подол. Деньги, звеня, упали на пол, раскатились в разные стороны. — Видишь, сколько? А завтра я пойду с ребятами, постараюсь еще больше заработать, не буду отдыхать… Честное слово… И учиться буду хорошо… Ну, почему ты не веришь?
Настя не совсем разбиралась в том, что здесь происходит и почему ее сегодня забрали из лагеря домой. Но когда Мишка стал, плача, просить мать не выходить замуж, она швырнула на пол конфету, подбежала к ним, закричала:
— Мам, не выходи замуж!.. Не бросай нас… Не бросай нас…
— Да что ты, глупая, кто же вас бросает? — и мать не сдержала слез, заплакала вместе с детьми, обняв их: — Не брошу я вас… Никогда не брошу…
Мужчина встал из-за стола и принялся нервно ходить по комнате. Он поддел большими пальцами подтяжки, оттянул их и отпустил. Они громко шлепнули.
— Вера, кончай концерт, — сказал он.
Мать подняла глаза, посмотрела на него, словно впервые увидела, потом взглянула на ребячьи головы, уткнувшиеся в ее подол, проговорила:
— Нет, нет… Уходите…
Он остановился, удивленный. К нему подошла бабушка и, вытирая кончиком платка глаза, сказала:
— Ну, что ж вы, батюшка, стоите? Она ж вам сказала? Не подходите вы им, и все тут. Не видишь разве? Уходи, батюшка, уходи.
И когда он ушел, мать долго гладила ребячьи головы, приговаривая:
— Глупые вы мои… Глупые…
— Честное слово — буду учиться… — приподнял Мишка заплаканное лицо.
Мать запустила пятерню в его волосы, продолжала:
— Глупый ты… Дурной Мишка… Дурной… Вот вырастешь, поймешь…
А бабушка сказала:
— И правда, какой из него отец? Детей, видать, не любит.
Глава восьмая
МИШКА — БРИГАДИР
Всю ночь Мишка не спал, ворочался с боку на бок, вздыхал. Перед глазами вставали то отец, то этот лысый дядька в подтяжках, то мать с заплаканными глазами, то бабушка со своими неизменными словами: «Тяжело матери одной с вами…»
Тяжело… Теперь Мишка понял. Очень тяжело, раз она решилась принять в дом чужого дядьку. «Нет, не надо его, — качает Мишка головой. — Пойду с ребятами в совхоз, буду работать все лето, а там — скорей бы школу кончить, поступить на работу».
Он засыпает, и все, о чем думал, как живое предстает перед ним во сне. Мишка снова просыпается и снова думает, думает…
Как только забрезжил рассвет, он встал, вышел из комнаты, стал умываться холодной водой.
Вслед за ним вышла мать.
— Куда ты так рано?
— Так в совхоз же, — сказал он мягко. — Мы ж сегодня на работу пойдем.
— Рано еще, — заметила мать, — поспал бы.
— А мне ж еще за ребятами заходить, они, наверное, спят. А потом пока дойдем…
Мать ничего не сказала, пошла готовить ему завтрак.
Бригада собралась большая — человек пятнадцать ребят. Даже рыжий Симка — увалень, самый неизлечимый лодырь — пошел вместе со всеми. Мишка с трудом уговорил его и теперь все время оглядывался, не сбежал бы.
Ребята шумной ватагой шли по пыльной дороге, громко смеялись, слушая смешные рассказы Кости Свиридова, балагура и шутника, за что друзья прозвали его Теркиным.
Мишка смеялся больше всех и тоже старался смешить ребят, чтобы они не заскучали.
— Симка, догоняй! Послушай, что Костя заливает! — то и дело кричал он. — Ребята, давайте подождем его.
Симка тащился сзади всех, зевая так, что скулам было больно.
Костя оглянулся, крикнул:
— Эй, осторожней пасть раскрывай — проглотишь!