Бакалавр 3
Шрифт:
— Не, Петрович. Спасибо. Сегодня ещё переночуем, в баньку у тебя сходим, а потом и дальше. Дела, — отказался Юра.
— Смотрите сами. А, то живите, — делает Петрович ещё один заход.
— Принимай, — из подполья голос раздался.
Петрович, хоть и больной, один все мешки из подполья в санитарную машину быстро стаскал. Нашу помощь отверг начисто. Сидите мол, дел то тут…
— Во, балда. Про мёд то доктору забыл. — опять Петрович из горницы чуть не бегом выбежал.
Вот тебе и больной. Меня с Юрой здоровее…
— Ладно, парни, бывайте. Машина и
Уже в дверях обернулся, на племянников своих нам указал.
— Поняли, как шкуру с кролов снимать? — сурово на родственников посмотрел. — Второй раз объяснять не надо?
Те стоят у раскрытого подполья. Молчат.
— Юр, покажи им ещё раз. Разделайте себе и племянникам на вечер кролика. — напарника моего попросил.
Вернулся опять в горницу, подполье закрыл. Сами то племянники не догадались…
С улицы посигналили.
— Ну, всем пока. — Петрович помахал в воздухе рукой и вышел.
Племянники как стояли, так в углу горницы торчать столбами остались.
Глава 3
Глава 3 Баня и самовар
— Юра, заканчивай лечиться, а то мы с тобой и завтра никуда не уедем. — у напарника уже глазки заблестели, опять сидит прямо в горнице курит.
— Всё нормально, Бакалавр, я свою норму знаю… — весело на меня смотрит.
Хорошо ему. Мне вот хреново. Скоро уж день к вечеру покатится, а я после вчерашнего никак в норму не приду. Нарезались самогонки Петровича. Попробовали натурпродукта.
Так, а монетки то где? Не потерял их с этой пьянкой?
Полез в карман. Фу… На месте. Никуда не делись. Вот бы потерял, напарник тогда с белого света меня бы сжил. Сказал бы, что опять его обманули и прочее…
Племянники в углу горницы постояли-постояли и куда-то ушли. Дела какие-то у них видно были. Не крола ли опять забивать? Растил-растил Петрович своих кролов, попал в больницу, а родственнички их за неделю чуть не всех съели… Что сделаешь — больные. Бывает такое проявление их болезни — волчий голод. Как моя подружка из меда в прошлой жизни говорила — булимия. Сильно умная была, латынью и греческим так и сыпала. Определения разные знала. Булимия, по её словам, это психическое расстройство, характеризующееся приступами бесконтрольного обильного потребления пищи. Не знаю, так ли это, я в универе, а не в меде учился…
Как там дома то сейчас? Потеряли меня? Переживают? Само-собой… А я тут самогонку лопаю. Чуть не отравился. Нашли бы утром хладный труп и вздохнули — ещё один запился…
Стоп. Юра что-то про баню говорил. После пьянки самое то, сейчас в баньку сходить. Так здесь говорят. Дома то я в баню не ходил, в ванне мылся. Нет, в сауну бывало, с друзьями заглядывал. Но там мытьё не главное…
— Юр, когда баню то топить будем? — как-то напарника из-за стола вытаскивать надо. Скоро до песен опять дело дойти может. Про коня.
— О. Точно. Пошли баню топить. — встал, к выходу из горницы двинул.
Во доре племянники нашлись. Дрова они кололи. Назначил им Петрович
— Где баня то? — у напарника спрашиваю.
— На огороде, — отвечает.
Пошли на огород. Большой он у Петровича. Много всего выращивает. Вот и смог поделиться с районной больницей продуктами. Вон сколько мешков картошки, а ещё и моркови в санитарную машину грузил. Сам вырастил. Сам погрузил. Бензином санитарку, тоже, скорее всего сам заправил. Плохо в больницах и с бензином.
В самом углу огорода баня у Петровича. Правильно. Соблюдает противопожарную безопасность. Дом сгорит — можно в бане жить.
— Мылся в бане по-чёрному? — Юра меня спрашивает.
Странный вопрос задает. Откуда?
— Нет. Не мылся, — честно отвечаю.
— Вот и помоешься. Как чёрт после бани будешь. — смеется опять. Напился уже. Заметно.
Баня у Петровича с пристроечкой. Предбанником. Ну, там одеться-раздеться, за столиком на лавке посидеть, пивка глотнуть.
Про пиво мне Юра опять же сказал. Есть де у Петровича и деревенское пиво. Ну, кроме самогонки. Лучше всякого магазинского. Кто такого хоть раз попьет, на бурду, что в бутылках продают, смотреть не захочет. Во как. Я и деревенского пива не пивал.
В бане по-чёрному не мылся, пива деревенского не пил — одни у меня пробелы. Ничего, сегодня то и то попробуем.
В предбаннике на столике самовар стоит. Круглый такой. Как шарик. Интересная форма. Опять же никогда такой не видел.
Юра как зашли, сразу на самовар этот мне кивнул.
— Смотри, какая конфетка. Не первый год уж у Петровича его прошу продать. Не соглашается. Дедов говорит. Память. Меняться тоже не хочет. Я ему даже два самовара за него предлагал — ни в какую. Хороших денег такой шарик стоит. У него он рабочий. В идеальной сохранности, нигде ничего не течет и не прогорело.
Если дорогой я лекцию про бутылки слушал, то теперь настал черёд самоваров. Юра и экскурс в историю вопроса сделал. Я то, думал, что у нас в Туле самовары начали производить. Ничего подобного. На Урале. На Иргинском заводе. Оказывается, что в архивных документах 1740 года нашли запись, что там в этом году изготовили медный луженый 16-фунтовый самовар.
Уточнил даже напарник, что раньше цена самовара зависела не от его размера, а сколько металла на его изготовление пошло. Вот и указали, что потратили на тот самовар шестнадцать фунтов меди.
Рассказал мне Юра и о формах самоваров. Какие редкие и дорогие, а какую находку только в цветмет и сдать.
— Там у них этих самоваров целые горы валяются. Сначала метальщики не разбирались в самоварах, и мы даже у них редкие выкупали. Ну, давали цену металла и ещё немного сверху. Потом они это дело прочухали и теперь хрен что у них за копейки купишь. Быстро народ учится, если это денег касается. Но и сейчас к ним ходим за запчастями. Вертки там берём и прочее… — Юра баню топил и одновременно моим просвещением занимался.