Бакалавр 6
Шрифт:
Звонить то звонил, но это только звонки…
Тут ещё Доктор до кучи…
Помоги, да помоги…
Помог. Чуть в Чечне под раздачу не попал, хорошо – выкрутился.
Да, с кладом повезло, но не малая его часть там, в Чечне, пока и осталась – вывозить его ещё надо и не известно, как в конце концов дело повернётся.
Как в Москву с Мишкой прибыли, с переговорного пункта на Ярославском вокзале Наташе в общежитие позвонил, попросил передать, что жив-здоров. Передали ли? Может дежурная на вахте не выполнила мою просьбу?
Тут наезд ещё на наш совместный
Завертелся-закрутился…
Забегал к ней в общежитие после рынка, но в комнате никого не было – все на занятиях. Надо будет во второй половине дня ещё раз в общагу заглянуть…
Нечего сказать, весело студенты в общежитии живут – чего только Наташа не рассказывала. Всё время у них, то одно, то другое происходит. Весной даже оперотряд в общежитии из живущих там преподавателей и студентов организовали. С этого времени немного тише стало, ну, опять же по словам Наташи…
Не всех даже в общагу стали пускать. Что-то типа чёрного списка составили. Кто туда раньше выпивать из города приходил, или ещё как-то залетал – тому теперь оперотряд от ворот поворот дает…
Тут Вадику на ум его студенческие годы пришли. Ну, когда он сам в универе учился. Он то с родителями дома жил, так что у него полноценной студенческой жизни и не было. Заглядывал он к однокурсникам в общежитие время от времени, как правило после экзаменов, но так это было – набегами…
Посещение домоуправления сегодня немного затянулось – кто же знал, что у них на подоконниках сокровища имеются. Пришлось в магазин бегать, цветочные горшки покупать, но зато дома сейчас огромный серебряный поднос появился. Взвесить бы его… На сколько, интересно, он потянет…
Парный случай сегодня просто получился. Юра про такое тоже рассказывал. Правда, он не поднос на подоконнике в одной организации обнаружил, куда по делам ходил, а немецкие кубки спортивные. Старенькие – двадцатых и тридцатых годов нынешнего века. За достижение в парусном спорте они были. Это потом самостоятельно Юра с помощью немецко-русского словаря перевёл. Сомнителен, само-собой, этот перевод – сам Юра в этом сознавался. Немецким он владеет совсем никак – в школьные годы по телевизору видел несколько фильмов про войну, вот оттуда несколько дойчевских фраз и запомнил. Типа – хенде хох, млеко, яйки и капут. В общем, тот ещё был переводчик.
Так вот, кубки эти спортивные на подоконнике тихо-мирно сколько уж лет стояли. Как они туда попали – никто не помнит. Типа, всегда здесь были. Сначала было их даже больше, но потом кто-то части из них ноги приделал. Использовали их по-разному. На мероприятиях букеты цветов в них размещали, в меж праздничные периоды ерунду всякую складывали, несколько раз даже краску наливали, когда силами сотрудников данной организации на принудительно-добровольных субботниках двери и рамы подкрашивали. Вид у них к моменту обнаружения Юрой был весьма неприглядный и помятый. Выбросить кубки кому-то в организации просто руки не доходили.
Как уж они Юре на глаза попались, этого Бакалавр не помнил. А, скорее всего, Юра, это в своем рассказе и не упоминал.
Так что, не только в домоуправлении ценную вещь тётеньки за многие годы не распознали, но и в упомянутой Юрой организации тоже специалистов по немецкому антиквариату не нашлось. Как ненужные жестянки ему их отдали. Вадик сперва Юриному рассказу не поверил, но как сам немного в это дело окунулся, мало чему уже удивляться стал…
Так вспоминая и про прошлую свою жизнь, и про случившееся уже здесь Вадик до общежития Наташи дошагал.
Решил он прогуляться пока погода хорошая, а то скоро дожди польют и не особо приятно пешком по улицам перемещаться будет. Весь асфальт в городе почти везде в выбоинах и яминах, местами он вообще отсутствует. Особенно там, где аварийная служба трубы, в земле проложенные ремонтировала. Разрыть то они разроют и дорогу, и тротуар, но если проезжую часть худо-бедно отремонтируют, но остальное так и бросят. Земелькой только яму засыплют. Сам Вадик уже падал как-то на таком участке. Хорошо, ничего не переломал, но грязней грязного на квартиру к бабушке тогда вернулся…
Так, так, так… Что за дела?
Около торца Наташиного общежития группа парней кучковалась. Судя по жестам и неустойчивости стояния на своих двоих – выпито ими сегодня было не мало. В руках – пакеты. В них характерный такой перезвон – парней то покачивает, вот и побрякивает содержимое друг о друга.
Через вахту они прорваться не смогли, вот и решили другим путём внутрь общежития проникать.
По торцу здания общежития балконы расположены, а сквозь их пожарная лестница пропущена. На каждый балкон дверь из коридора выходит. Все они не закрыты на замки и засовы – мало ли жильцам эвакуироваться понадобится.
До недавнего времени, если через вахту ходу нет, на нижний балкон на торце общаги забрался, дверь пальчиком пихнул – она и открылась. Иди куда тебе угодно. Вадик сам как-то к Наташе так добирался.
Сейчас тут строгость навели – до четвёртого этажа на балконы решетки поставили. Этого безобразия видно ещё пожарные не видели – решетки то не распашные и из такой арматуры сварены, что не каждое здание в местах лишения свободы подобные украшения имеет…
На балконе пятого этажа девки безголовые парням руками машут. Типа, поднимайтесь – слабо по решеткам к нам добраться и отведать медичкиного тела?
Парни сейчас – орлы, но без крылышек. Остатки соображения у части ещё остались, а один пакет с выпивкой в зубы и по решеткам вверх полез. Снизу его подбадривают, а сверху титьками голыми приманивают…
То ли от красоты такой неописуемой, или ещё почему, но на уровне третьего этажа сорвался отважный альпинист и вниз полетел. Вадик и выматериться не успел, как он на газоне очутился.
Бутылки в пакете кончину свою звонко отметили, а парень лежит и не двигается…
Друзья его растерянно перетаптываются – видно из педа или политеха они, а не студенты меда.