Бал цветов
Шрифт:
– Нет, сударыня, – со смехом возразила Скарлет. – Хватит и того, что ваше высочество, забрали себе лучшего пажа в королевстве, будьте же милосердны!
– Но позвольте, ваше высочество! – еле сдерживала смех Бьянка. – В вашей свите находятся "Ромео и Джульетта" всего двора: Виола и Гиацинт, а ведь граф – известный шутник и всеобщий любимец. Ваша свита и так веселее моей, будьте же справедливы!
– Ну… – Скарлет приняла задумчивый вид. – Благодаря самой надёжной рекомендации – слову мадам Розали, эта милая мадемуазель, несомненно, будет нашей фрейлиной, – (при этих словах Шиповничек, стоящая в неустойчивой позе, чуть не упала от счастья). – А у кого она желает служить, пусть сама решит до вечера и сообщит нам своё решение. Встань, милое дитя.
Шиповничек поднялась.
– Любое решение моей племянницы послужит на благо Франции, – улыбнулась мадам Розали.
"Лучший паж королевства" успел шепнуть что-то принцессе Бьянке, что успокоило её. Она кивнула, а вся "тройка в розовом", низко поклонившись, почтительно удалилась. Шиповничек не помнила себя от восторга.
Принцессы встали.
– Утренний приём окончен!
– Сейчас приглашаем всех гостей пройти в салон.
Принцессы удалились, провожаемые церемонным поклоном придворных и музыкой.
Господин Майоран трижды ударил тростью об пол. Два стражника, стоявшие по обе стороны от двери зала, распахнули её.
Под звуки старинной музыки Тронный зал опустел.
глава 7. Граф Гиацинт Ориенталь
В "салоне", как назывался большой зал, играла музыка, и кружились пары. Придворные, собравшись группами, обсуждали утренний прием и составляли планы на весь день.
Возле всех дверей (а вело их в парадный зал немало), стояли стражники в блестящих кирасах в стиле XVI века. Конечно, не в настоящих боевых доспехах, а "придворных" – легких и тонких, как маскарадный костюм. Их грозные алебарды призваны не устрашать, а "поддержать стиль".
В дальней половине зала расставили круглые карточные столы для гостей, не желающих предаваться танцам. К тому же, по старому придворному правилу, играющие в карты могли сидеть и в присутствии принцесс и даже королей.
Шиповничек вместе с семьей Роз вошла в "салон" почти последней: они ведь стояли далеко от дверей, у трона. За порогом ее ослепил блеск кружащихся пар, оглушила веселая музыка большого придворного оркестра. С опаской поглядывала Шиповничек на придворных, но в ее голове вертелась мысль: "А всё-таки я тоже одна из них!"
После представления ко двору на утреннем приеме девице казалось, что все взгляды устремлены лишь на неё. Она робко жалась поближе к стене и в то же время изнывала от желания самой кружиться в этом вихре праздничного веселья.
Дебютантка собралась попросить Розанчика хоть раз потанцевать с ней. Так хотелось пройти хоть тур вальса среди всех блистательных кавалеров и дам! Но в момент, когда она шагнула к брату, Розанчик окликнул кого-то из проходящих мимо дворян.
– Эй, граф! Я тебя ищу целое утро, иди сюда!
На его приветствие откликнулся белокурый красавчик лет двадцати с веселым и беспечным лицом и удивительно синими глазами. Высокие скулы, искры во взгляде и необычно смуглая для блондинов кожа делали его облик очень непростым. Словно он прибыл ко двору случайно, на минутку из дальних странствий. Захочешь, не забудешь. Небрежно распахнутый камзол цвета слоновой кости с серебряным шитьем усыпали вьющиеся лепестки белых, синих, розовых и даже лиловых бантов. Завитушки пышных светлых волос дерзко спадали на одну бровь.
Он живо обернулся на призыв Розанчика.
– Салют, мон ами`. Ну, как прошел прием?
Розанчик крепко пожал ему руку.
– Торжественно, как и положено в праздник. А я видел, что тебя не было.
– Искал? – тот улыбнулся.
– Искал, представь себе. И не я один!
– Напрасно. Утренние линейки в нашей казарме не по мне.
– А может, кто-то, выбирая между этикетом и сном… – подколол паж.
Незнакомец усмехнулся:
– Что делать. Рано ложусь, поздно встаю… Режим!
Шиповничек, видя его впервые, почему-то угадала, что друг ее брата имел в виду отход ко сну на рассвете. А тот иронично продолжал:
– Ты ещё больший соня, чем я, но должность при дворе обязывает вставать ой как рано… А я – вольная птица! И могу посвящать свое время чему хочу. Будь то утро или вечер…
– Или ночь, – подхватил Розанчик.
– Или день, бестактное чудовище! – шутя, возмутился его друг.
– И чему же ты посвятил это утро? Или кому? – прищурился Розанчик.
– Конечно, "кому". Ей. Сочинял стихи, посвященные Виоле.
– Сочинил?
– Ага, – белокурый юноша обреченно вздохнул.
– Мда а, – протянул Розанчик, – это поважнее приема у принцесс.
– Кстати, – глаза его друга живо сверкнули. – Ходят слухи, появилась новая кандидатка на роль фрейлины. Дебютантка из провинции, но ужасно мила. Ты в курсе?
– Более чем. Я же для этого и искал тебя, чтоб познакомить! – Розанчик обернулся. – Ах, ты здесь, – увидел он стоящую рядом сестру, сосредоточенно внимавшую их разговору.
– Знакомься, Гиацинт. Моя кузина, Шиповничек дю Рози`.
– Граф Ориенталь, – тот отвесил изящный поклон присевшей в реверансе мадемуазель. – Но для вас, всегда – просто Гиацинт.
"Так вот он, "Ромео всего двора", – Шиповничек вспомнила спор принцесс и была польщена знакомством.
– Это мой лучший друг, – отрекомендовал Розанчик.
Гиацинт не отрывал от Шиповничек тёмно-синих, искрящихся ироничным весельем глаз.
– Слухи верны, она действительно уж жасно мила. Шевалье де Розан, где вы столько лет скрывали это сокровище?
– Кто скрывал? Я тебе сто раз говорил! Она приехала с дядей на первый настоящий бал.