Балканская республика
Шрифт:
— Пиво пил? — Булут так возмутился, словно всерьёз ожидал от не особо религиозного брата соблюдения правил ислама. — Вот тогда ты ему и рассказал, да?
— Я не говорил!.. Клянусь! Я не говорил!!!
— Так откуда он, курва, узнал?! Отвечай, скотина! Да вы… вы же сговорились. Сговорились, кровь псиная. Вы испортили бомбу! Поэтому она не взорвалась! Это он тебя уговорил? Он?!
Следовало отдать должное Булуту: хотя всё пошло не по плану и он откровенно разбушевался, сжимавшая пистолет рука совсем не дрожала. А вот у Малика колени затряслись.
На улице выла уже не одинокая сирена: множество, на разные лады и не в такт. Всё плотнее сверкали красно-синие огни.
— Малик ни при чём. Успокойся. Ни на что я его не уговаривал. Никто не портил твою бомбу.
— Да?! А какого хера она не сработала?
— Алиса не позволила.
Ави лень было придумывать какую-нибудь ложь в ответ. Для объяснений всё равно не время и не место, никому они не нужны. Он пытался решить, стоит сейчас тянуть время — или же наоборот, торопиться. Полицейские подтягивались к магазину, и долго горе-террористы тут не продержатся: наверняка сделают какую-то глупость и сгинут почём зря. Вместе с Маликом.
А то и с самим Ави, что ещё печальнее.
С другой стороны, лишнее время позволило бы лучше разобраться, чем Алиса способна помочь. Ави чувствовал себя гораздо сильнее прежнего. Возникло ощущение непостижного могущества — словно он сейчас и воду в вино обратит, только не знает, как именно это делается. Присутствие Алисы усилилось. В какие-то мгновения Ави казалось, будто она сидит сзади, касается ладонями его плеч. А иногда — будто Алиса легонько шевелит пальцами внутри черепа.
— Что будем делать?
Вопрос Зарифа вышел своевременным: перед магазином уже образовалось оцепление. Фары светили через витрину, мешая рассмотреть происходящее снаружи — но там мелькало много теней.
Булут растерялся. Дальше идеи «захватить заложников» план он не продумывал: об этом догадался Малик и это точно знал Ави.
— Ну. Они это… переговорщика должны прислать, вот. Предъявим требования!
— А какие у нас требования? — поинтересовался Ибрагим.
— Да не знаю! Эта… журналистов, вот! Пусть журналистов приведут!
— И что ты им скажешь? — снова подал голос Ави.
Пожалуй, напрасно. Крик застрял у Малика где-то в груди, так и не родившись, но зато он успел ударить Булута по руке: пуля прошла мимо. Почти мгновенно раздался ещё один выстрел, но прозвучал он совсем иначе.
Булут рухнул: половины головы у него больше не было. Кровь забрызгала ряды разноцветных упаковок, пакетов и банок, кусок мозга вывалился из разбитой черепной коробки. Малику показалось, будто он в оцепенении смотрел на это целый час, прежде чем обернуться — на деле, конечно, и доли секунды не прошло.
Сначала Малик увидел две чёрные глазницы — дуло обреза, и лишь затем — чёрные глаза сжимавшего оружие кассира. Толстяк оказался на удивление проворен. Он развернулся быстрее, чем Зариф успел прицелиться — «бах», и мусульманин рухнул, опрокинув стойку с газетами.
Парочка куда-то пропала, а Ибрагим боролся с набросившимся на него здоровяком в спортивном костюме. Боролся без особого успеха, пока не сумел прижать оружие к животу противника и пару раз нажать на спуск. Спортсмен сразу обмяк и безвольно придавил Ибрагима к полу.
Малик наконец закричал — или, по крайней мере, ему так показалось.
Несмотря на ошалевшее лицо, действовал кассир удивительно хладнокровно. Он переломил обрез: гильзы звякнули об напольную плитку. Коробка выпала из-под прилавка, патроны рассыпались, но парочку толстяк ухитрился загрести ладонью и вставить в стволы. Щёлк.
Не успел он только выбрать между двумя террористами: Малик вышел из ступора прежде. Юноша не считал выстрелы и почти не целился — просто жал на спуск, пока кассир не рухнул за прилавок, скрывшись из виду.
«Теперь я убийца» — мелькнуло в голове.
— Ибрагим! Ибрагим!
Но докричаться до Ибрагима было невозможно: совсем мозгов лишился, только от шока, а не от картечи. Выбравшись из-под трупа спортсмена, он зачем-то пополз к дверям.
— Ибрагим! Не выходи!
Без толку. Ибрагим протиснулся наружу, поднимаясь с колен: пистолет оставался в руке.
За стеклом витрины как-то странно стемнело — речь не о сгустившейся ночи. Всё вокруг магазина покрылось равномерным, непроглядным мраком: как лапочка разливает вокруг свет, только наоборот. Выстрелы из тьмы прозвучали приглушённо, будто через мягкие стены. Выстрелов было много.
Ибрагиму конец, это яснее ясного.
— Зря ты его убил, Малик… Это плохо. Это проблема. Но я думаю, её ещё можно решить. Пойдём.
— Что?..
— Пойдём, говорю.
Ави кивнул на красную дверь, ведущую в какое-то техническое помещение.
— Надо спешить, Малик. Сейчас мы… не совсем здесь. Не знаю, дело в пространстве или времени, но это ненадолго. Долго тянуть у меня… у Алисы… у нас не получится. Полиция вот-вот вломится. Пошли.
Однако Малик его не слушал. Он склонился над телом Булута и, что особенно обеспокоило Ави, по-прежнему сжимал пистолет. Нехорошо. Последнее, что сейчас требовалось Малику — оружие в руках.
— Надо уходить. Через красную дверь можно выйти, поверь мне.
— Я никуда не пойду.
— Тебе ни к чему сидеть за убийство. Ни к чему сидеть за всех этих придурков.
— Придурков?!
Ави сразу понял, что ляпнул лишнего — но слово не воробей. Потерянность во взгляде Малика сменилась злобой.
— Они моего брата убили!
— Я понимаю… брата, да. Но он стрелял первым. Он всех нас в это втянул. Неприятно такое говорить, но Булут сам виноват. А вот ты не виноват ни в чём. Ну… немного виноват. Ты же защищался: этот мужик убил бы вас всех. Малик, ты ещё можешь спастись. Идём со мной. Ты же не террорист.