Балканский легионер
Шрифт:
– Какого черта ты сидела с ним у реки? – раздраженно спросил мужской голос. – Ты думаешь, я не знаю, что стоит оставить тебя одну, как ты сразу же вешаешься на очередного мужика?
– Да мы просто разговаривали, – оправдывалась женщина в ответ. – Мы говорили об искусстве.
– Что?! Это сегодня называется искусством? – взвился мужчина. – Он лапал тебя, а ты была просто счастлива!
– Что ты говоришь, дорогой? Этого не может быть. Ты был пьян, и тебе просто показалось. Если вспомнить, как ты тогда набрался, то ничего удивительного в этом нет, с пьяных глаз и не такое может привидеться, – пробовала урезонить женщина своего спутника. Судя по голосу, ей было лет тридцать, а ему что-то
– Я почти не пил, а если выпил, то самую малость! – Мужик был вне себя. – И ты на меня не сваливай… – Голоса стали удаляться. Семейная драма продолжилась на соседней улице, постепенно затихая вдали.
«У каждого свои проблемы, – усмехнулся Мазур. – И каждый считает их самыми главными».
Да, здесь не уединишься. Встав, он перешел подальше, в глубь парка. Пройдя еще немного, он остановился и присел на одну из лавочек, спрятавшихся под сенью огромного дерева. Старый дуб создавал огромный шатер, нависавший могучими ветвями и прятавший под своей сенью все посторонние звуки. Мишель анализировал ситуацию, для этого он и хотел побыть в тишине и спокойствии, сосредоточиться. А подумать было о чем. И время, надо сказать, поджимало – необходимо было принимать решение.
Конечно, рассуждал Мазур, самым простым выходом было бы честно обо всем доложить командованию, а оно пускай разбирается. Он в сложившейся ситуации не виноват, так что дрожать ему не из-за чего. Тем более что о таком думать – прямая обязанность начальства.
Докурив, он огляделся в поисках мусорки и, не найдя ее, затоптал окурок ногой. Так-то оно так, все вроде правильно, однако во всем этом существовало одно «но» – чисто морального плана.
Да, Семенов – мудак, рассуждал легионер, глядя, как осмелевшие птички прыгают с ветки на ветку, весело и беззаботно распевая песни. Но ведь он не злодей, не моральный урод! Тамбовец – вполне честный парень, он не прирожденный предатель, из него, если поработать, можно сделать человека. Если у него не математический склад ума и он не любит оперу, это же не значит, что на нем надо поставить крест. Можно допустить, что так оно и было, как рассказал Казим. Но если он и попался в сети врагов, сдал маршрут, то только по глупости. С кем не бывает! Другие по молодости тоже столько наворотят, что безопасность целой страны ставится под удар, и, чтобы расхлебать заваренную кашу, зачастую мало целой армии. И такое по роду своей деятельности приходилось встречать Мазуру. Иногда, кстати, и расхлебывать. Ну что же, тут Семенов, конечно, натворил дел. А вот то, что он предупредил Хайдари о нападении Пелагича, это уже сознательный поступок – этим он спас жизнь самому Мишелю и товарищам, ведь Казима интересовал только генератор.
Существовало и другое «но». Албанец вполне может устроить провокацию, которой грозил, – инсценировать, будто Семенов переметнулся к Божидару и стал платным наемником. Вот тогда – службе в легионе конец, да и трибунал светит. Практически вся жизнь насмарку.
Мазур задумчиво сбивал пылинки с колена. Вдалеке за оградой проехала машина. Желая угостить чем-нибудь птиц, прыгавших почти у самых его ног, он покопался в карманах, надеясь там что-то отыскать, однако ничего такого, что могло бы порадовать пернатых, у Мишеля не оказалось.
И тут его взор упал на одну малоприметную для обычного человека деталь. Дорожку наискосок пересекала гусеница. У человека, незнакомого с энтомологией, такая козявка если и вызывает какие-то эмоции, то только отрицательные. Большинство вообще не обратило бы никакого внимания на передвигающегося червяка, либо прихлопнуло его походя ногой. Но это совершенно не относилось к Мазуру.
Будучи профессионалом в области чешуекрылых, кроме ловли самих порхающих созданий, он при случае не упускал возможности изловить и личинку нужной ему бабочки. Специфика ведь заключается в том, что пойманная бабочка уже какое-то время перед этим летала. И как бы аккуратно вы ни поймали ее, она сильно будет отличаться от только что вылупившейся из кокона или куколки, в которой она пребывала после того, как закончился ее «гусеничный» период. А в случае поимки необходимой вам гусеницы возможно выкормить ее до превращения в бабочку и получить, что называется, нулевой, идеального состояния экземпляр. При соответствующих познаниях, конечно.
Дело это хлопотное и не такое простое, но Мазур был докой в этих вопросах. Тем более что гусеница была непростая. В случае удачного исхода можно было получить весьма редкую бабочку – Аполлона Феба.
Не стоит говорить о том, что Мишель, как человек деловой, всегда был готов к такому развитию событий. Довольно усмехнувшись, он достал небольшую коробочку, в которую и отправилась аккуратно подхваченная цветная гусеница.
«Неплохо, очень даже неплохо, – удовлетворенно подумал Мазур. – В череде проблем возникают и приятные моменты».
Однако мысли вернули его к текущей ситуации. В этот момент послышались шаги, Мишель оторвался от размышлений. Один из подчиненных искал, похоже, именно его. Да, старый парк был таким, что здесь легко было затеряться среди узких дорожек и больших деревьев. Фигура легионера приблизилась к нему.
– Сэр, на КПП посетитель, он настойчиво добивается встречи с вами, – доложил солдат.
– Кто такой? – спросил Мазур.
– Тот самый бармен из погребка, в котором мы с вами были, – усмехнувшись, объяснил уроженец Кракова Даниэль Катовицкий.
– Хорошо, – сказал Мишель. – Передай, что я сейчас буду.
– Слушаюсь! – Катовицкий молодцевато повернулся и зашагал назад.
«Ну что ж, посмотрим, что запоет эта птичка», – подумал, подымаясь, Мазур.
Подходя к блокпосту, он издали увидел знакомую фигуру бармена, нервно прохаживающегося взад-вперед. Он напомнил Мишелю одного из известнейших персонажей сказок – Колобка. Такой же упитанный шарик, скорее не идущий, а катившийся. Заметив Мазура, он остановился и, весело усмехнувшись, помахал ему рукой.
Глава 32
В полутьме слышались скрипы и царапанье, казалось, что это скребется под дверью какое-то животное. Грызуны в каждом подвале – дело обычное, однако на этот раз это были не они – мальчик продолжал ковырять бетон. Он втыкал в него нож и кусок за куском откалывал крошки. Отколупывая крошащиеся куски некачественного бетона, он медленно, но верно расширял отверстие.
– Ну что там? – шептал за дверью Милован Крайкович. – Как продвигается работа?
– Ничего, скоро я смогу передать тебе нож, дядя, – так же тихо ответил Богдан.
– Поспеши, у нас мало времени. В любой момент охранники могут проснуться. Ты не смотрел, как они там?
– Все в порядке, дядя Милован, когда я уходил, они храпели так, что, наверное, проспят еще долго.
– Хотелось бы! – пробормотал Крайкович. – Теперь от крепости их сна зависит наше с тобой будущее.
После тупого ожидания своей участи, когда от тебя мало что зависит, он снова воспрял духом. Милован по своей природе вообще был человеком дела, и такие вот вынужденные паузы настроение ему никогда не поднимали. Да и правда, откуда может взяться надежда на спасение, если ты сидишь в темном подвале, над тобой – вооруженные охранники, а тебя самого спеленали, как куклу? Теперь ситуация понемногу начинала меняться. В возбуждении от предстоящего Крайкович чувствовал прилив адреналина. Он то начинал напевать что-то себе под нос, то, внезапно обрывая пение, замолкал.