Балканский тигр
Шрифт:
— П-приветствую, — автоматически пролепетал кремлевский бюрократ и тут же взял себя в руки. — Сколько лет, сколько зим!
— Здорово, Железяка! — Доцент вторично выбил чиновника из колеи, назвав того студенческим прозвищем, рожденным из отчества Главы Администрации — Стальевич. — Все растешь…
Ректор, стоящий за спиной чиновника, в ужасе закатил глаза и обессиленно оперся на плечо секретаря. Доценту, как и десять лет назад, было наплевать на бюрократические нормы общения. А в нынешние времена и подавно — он доживал в институте последние недели, заключив контракт на три года с вычислительным центром университета
Глава Администрации нацепил на себя маску вежливого презрения.
— Ты, я вижу, все такой же. Птички, собачки, кошечки… С твоими способностями давно мог бы институт возглавить.
— Мне и здесь неплохо. По крайней мере, не боюсь монаршего гнева. А то наш батька, — доцент кивнул на бледного ректора, — каждую неделю то к мэру бегает, то в Академию Наук, то в министерство…
Ворон скосил фиолетовый глаз на Главу Администрации и издевательски каркнул.
— Вот и птица того же мнения, — доцент почесал ворона по грудке. — Как дела, не спрашиваю. Тебя по телевизору чаще Пугачевой показывают. Но почему-то без звука…
Еще одна оплеуха.
Косноязычный Глава Администрации действительно боялся выступать в эфире. Однажды на заре своей политической карьеры он попался на удочку «телекиллера» с запоминающейся фамилией Одуренко, полчаса мямлил перед камерой, неуклюже отбивался от бритвенно-острых вопросов суперпрофессионального журналиста, а потом три месяца краснел, выслушивая насмешки знакомых. Язвительный Одуренко выставил чиновника тупым и неумелым лгуном.
— Для комментариев есть пресс-секретарь, — наконец нашелся чиновник.
— Это точно, — кивнул доцент. — Пресс-секретарь у вас — это что-то! Если убрать мычание, будет очень даже ничего.
Ворон переступил с лапы на лапу и требовательно ткнул клювом в ладонь кормильца. Мол, разговоры разговорами, а о жратве не забывай! Доцент насыпал на подоконник очередную порцию пшена.
— Как сегодняшние студенты? — сменил тему Глава Администрации. Ему требовалось достойно завершить разговор.
— А что студенты? Такие же, как мы были. Не лучше, не хуже. Правда, пить стали меньше. Стипендии у них — не чета нашим. Дай Бог, чтобы на неделю покушать хватило.
— Ничего, — вальяжно отреагировал чиновник, — скоро все изменится.
— Не сомневаюсь, — снова хмыкнул доцент. — Твоими молитвами… Вот ты мне скажи, Железяка, ты еще теорию множеств помнишь?
— Конечно, — холодно ответил Глава Администрации, делая вид, что не обращает внимания на тон собеседника.
— Тогда что ж ты своим сослуживцам объяснить не можешь, куда все это воровство ведет, а? И что воровать можно только с прибылей, а не с убытков? Эх, видать, позабыл ты производственные расчеты…
— Экономикой занимается правительство, а не Администрация Президента.
— Умно… Кстати, я давно хотел узнать: а чем именно Администрация занимается? Раньше как-то не задумывался, а тут что-то сомнения замучили. Вроде все при деле, а толку никакого…
— Может быть, наш гость устал? — вклинился проректор по учебной работе, бывший секретарь парткома. Голос звенел от напряжения.
— Да не суетись ты, Петрович, — отмахнулся доцент, — дай сказать человеку. Просветить нас, темных, на предмет большой политики…
— А ты все такой же ершистый, — покачал головой чиновник. — Никакого уважения к руководству.
— Это Петрович-то руководство? — засмеялся доцент. — Эй, Петрович, интеграл от нуля до единицы от «а» плюс «бэ» в квадрате сколько будет?
Проректор по учебной работе спрятался за спины коллег.
— То-то и оно, — наставительно заявил доцент. — А как глотку на собраниях драть, так он первый. Особенно по проблемам ведомственной площади или командировок за рубеж. Петрович у нас весь мир объездил, на всех конгрессах отметился. Величина, так сказать, мирового масштаба… А сдачу в столовке на калькуляторе три раза пересчитывает.
— Я бы попросил! — взвизгнул возмущенный проректор.
— Этим ты только и занимаешься. Всю жизнь просишь, — парировал нахальный доцент. — Квартиру выпросил, ссуду на машину, дачных участка у тебя целых три. Может, пора и остановиться?
— Непорядок, — демократично заявил Глава Администрации, ища взглядом съежившегося Петровича и натыкаясь на преданные глаза ректора. — Много у вас таких?
Доцент заговорщицки наклонился к чиновнику. Институтское начальство замерло в ужасе.
— А то ты не знаешь, — тихо сказал доцент. — Это ж твои приятели. С ними ты и корпуса в аренду под склады раздавал, и денежки бюджетные в коммерческих банках прокручивал, и с первокурсницами на пикники с банькой выезжал… Думаешь, я тогда не понял, кто мою премию из портфеля стибрил? И на какие такие шиши ты декана в кабаке поил? У тебя, Железяка, всегда с логикой было плоховато, еще в аспирантуре. А то, что ты во власть пробился, ничего не значит. По крайней мере, для меня. Я-то от тебя не завишу… Да и власть твоя вовсе не такая безграничная, как ты представляешь. И далеко не вечная…
С каменным лицом Глава Администрации повернулся к доценту спиной. В абсолютном молчании, нарушаемом лишь всхлипами державшегося за сердце ректора, он прошествовал к машине и тяжело плюхнулся на заднее сиденье.
Всю дорогу у него в ушах рефреном звучала последняя фраза, брошенная доцентом уже вдогонку: «Хреново ты закалился, Железяка!»
Как и предполагалось, трудностей с получением документации на ядерный заряд типа «АУ/С-10» не возникло. Через албанскую диаспору в столице России Месди Корраджи вышел на прапорщика, занимавшего скромную должность в архиве Министерства Обороны. Тот за смехотворную сумму в тысячу американских долларов ксерокопировал нужную папку документов и на Пушкинской площади вручил ее косовскому террористу.
Слежки со стороны военной контрразведки сотрудник Министерства Обороны не боялся. Всем давно было наплевать на то, какие бумаги покидают архив в течение рабочего дня. Лишь бы к вечеру все папки возвращались на стеллажи.
Тем же вечером, спустя десять минут после того, как Глава Администрации в сопровождении делегации отправился во Францию, из Москвы в Прагу улетел и Месди.
Прапорщик по фамилии Горилко, полностью соответствующей его внешности, обменял сто долларов в ближайшем к зданию архива обменном пункте, затарился перцовой настойкой и возле собственного дома был встречен группой молодых людей. Как потом рассказывали свидетели — смуглых, похожих на азербайджанцев. Прапорщика избили, отобрали пакет со спиртным и напоследок пырнули ножом. От чего тот и скончался по дороге в больницу.