Балканы. Дракула
Шрифт:
Влад наклонился к шее своего скакуна и крепко обнял ее, уткнувшись лицом в жесткую, терпко пахнущую гриву. Вонзил каблуки своих сапог под ребра коня, как учил его Мехмед. Норовистый арабский трехлетка по имени Арслан всхрапнул и помчался вслед за конем принца, безжалостно топча весенние цветы, покрывавшие склон прихотливым узором.
Через Тунцу был перекинут арочный мост, опиравшийся на могучие, сложенные из дикого камня колонны. Римская работа, прочная и долговечная, как и все, что делалось в империи. Под каменными
На мосту им повстречался дочерна загорелый мужик, погонявший впряженного в телегу вола. Телега была нагружена глиняными горшками — как видно, деревенский гончар вез в город свой товар на продажу. При виде несущихся на него всадников он шарахнулся в сторону, но вола с дороги, конечно, убрать не успел. Конь Мехмеда, словно птица, красиво перемахнул через телегу, не задев ни одного горшка, но вол, не привыкший к тому, что над ним мелькают лошадиные копыта, рванулся и громко заревел. Телега опасно накренилась, и тут на нее налетел Влад.
Вол, окончательно перепуганный, попятился. Горшки посыпались в кипящие под мостом воды реки, ударяясь о каменные опоры и лопаясь с оглушительным треском.
Гончар завопил, как раненый заяц. Если бы он не кричал, а попытался успокоить вола, часть горшков, возможно, удалось бы спасти. Но глупый смерд размахивал руками, рвал на себе волосы и орал не переставая. Влад понимал его с пятое на десятое — деревенщина изъяснялся на какой-то странной смеси турецкого с болгарским, — но ясно было, что он проклинает и вола, и мост, и особенно налетевших на него юношей.
— Замолчи, — сказал ему Влад. Накренившаяся телега перегородила мост, и он никак не мог миновать ее, чтобы последовать за далеко уже ускакавшим принцем. — И убери свою чертову телегу.
— О, сын шайтана! — закричал в ответ гончар. — Я целый месяц работал, отказывая себе в отдыхе и даже еде, а ты разбил все мои горшки за какую-то минуту!
— Ты сам виноват, — возмутился Влад. — Нечего было занимать весь мост своими дурацкими горшками!
— Дурацкими! — Горшечник воздел руки к небу, словно призывая его в свидетели. — Ты, верно, смеешься надо мной, парень? Мои горшки стоят по три акче каждый!
Влад быстро прикинул — в телеге было не меньше двух сотен горшков. Значит, весь свой товар деревенщина оценивал в шестьсот акче. Немало, конечно, — за такую сумму можно было купить трех волов. Но для лучшего друга принца, пользовавшегося привилегией черпать из бездонной казны султана, — пожалуй, пустяк.
— А ну быстро убери телегу! — рявкнул Влад. Он сорвал с пояса мешочек с серебром и швырнул его горшечнику. — Здесь триста акче. За остальными придешь завтра во дворец Его Величества султана.
Несколько мгновений бестолковый гончар стоял, не шевелясь, словно пораженный громом. Потом упал на колени и жадно схватил кошель.
— Благодарю, добрый и благородный господин!
— Телега! — напомнил Влад. Гончар упрятал серебро за пазуху и принялся с силой тянуть на себя впавшего в полнейшее изумление вола. При этом он ухитрялся все время кланяться и умильно улыбаться.
— Чего ты там застрял? — спросил Мехмед, нетерпеливо дожидавшийся Влада на другом берегу Тунцы. — Надеюсь, ты отходил этого негодяя плеткой?
— Нет, — мрачно ответил княжич. — Я дал ему денег.
Мехмед скорчил гримасу — его крючковатый нос стал еще больше похож на клюв.
— Я всегда подозревал, что ты ненормальный, Дракул. И сколько же ты ему заплатил?
— Триста акче. И обещал еще столько же.
— О Аллах! Ничего себе щедрость за чужой счет! Если ты будешь и дальше так же транжирить мои деньги, я взойду на трон нищим!
— Только не надо строить из себя скупца, — ухмыльнулся Влад. — Я видел, сколько денег ты раздал сегодня нищим у мечети.
— Это другое дело, — нахмурился Мехмед. — Будущий повелитель правоверных должен быть щедр, тогда его будут любить. А зачем тебе любовь этого жалкого горшечника?
— Ты прав, любовь его мне ни к чему. Но если бы мы просто разбили его горшки и ускакали бы, не заплатив, это было бы несправедливо.
Мехмед изобразил крайнее удивление, возмущение и страдание одновременно — лицо у него было очень выразительное.
— Справедливость! Для тебя это, как вижу, не пустой звук. Отец был бы тобою доволен — он вечно твердит, что властелин должен быть прежде всего справедлив... Но тогда скажи мне, справедливо ли расплачиваться за разбитые тобою горшки моими деньгами?
— Еще как! — не задумываясь, ответил Влад. — Во-первых, в горе горшечника виноваты мы оба — ведь это твой конь испугал его вола, прежде чем мой налетел на телегу. Во-вторых, бедняга — твой подданный, а не мой, и было бы неправильно, если бы за ущерб, причиненный осману, платил сын валашского воеводы. В-третьих, все мои деньги — в конечном счете твои, поскольку я не только твой друг, но и заложник твоего отца.
— А ты хитрец, Дракул. — Мехмед перегнулся через луку седла и изо всех сил хлопнул княжича по плечу. — Трудновато будет иметь с тобой дело, когда ты сядешь на трон Валахии.
Влад постарался не выдать охватившего его волнения. Конечно, можно было предположить, что наследник султана тоже строит планы на будущее. Будущее, в котором им обоим предстояло править своими государствами — раскинувшейся на полмира империей и маленьким горным княжеством.
— Стоит ли думать об этом, принц? Мы оба молоды и пока что не обременены государственными заботами. К тому же мы собирались разузнать, кто живет в таинственной Башне Молчания. Ты не забыл?
— Тогда хватит терять время попусту. Солнце склоняется к закату.