Балканы. Дракула
Шрифт:
— Ассасин? — удивился Влад. Визирь криво усмехнулся.
— Говорят, нет телохранителей лучших, чем наемные убийцы. Кому, как не ассасинам, знакомы все тонкости этого опасного ремесла? Ведь если хочешь убить кого-то, находящегося под надежной охраной, нужно уметь поставить себя на место охранников. Поверь мне, Дракул, даже у султана нет телохранителя более искусного, хотя у его величества их, конечно же, больше.
— Это честь для меня, господин великий визирь. — Влад наклонил голову. — А как же принц Мехмед?
Принц и заварил всю эту кашу. Когда друзья обнаружили в покоях Влада его слугу Хаму с перерезанным горлом
Тот немедленно распорядился выставить вокруг домика Влада стражу — шестерых янычар — и только потом послал туда слуг, которые убрали трупы и тщательно отмыли пол и стены от кровавых пятен.
Голову горшечника Али так и не нашли, и это по какой-то причине тревожило великого визиря больше всего.
— Тебе повезло, парень, — сказал он Владу вечером того безумного дня. — Повезло дважды: твой слуга был слишком глуп, чтобы запомнить, что именно велел передать тебе принц Мехмед, а горшечник, которому ты разрешил взять кое-что из своей одежды, оказался слишком жаден. Он, видно, все никак не мог выбрать наряд себе по вкусу, а сириец, по твоему распоряжению, прислуживал ему и помогал менять платье... Неудивительно, что убийца принял горшечника за хозяина дома.
Как ни пытался Влад казаться спокойным, при этих словах он вздрогнул. Представил себе, что это он лежит в платяном шкафу без головы.
— Но никакое везение не продолжается вечно. — Чандарлы Халиль Паша словно прочел его мысли. — Убийца не просто так забрал голову горшечника. Он отнес ее тому, кто велел перерезать нить твоей жизни. Мне почему-то кажется, что тот человек — кем бы он ни был — хорошо знает, как ты выглядишь. И, как только он увидит голову, твоя жизнь вновь окажется в опасности.
Великий визирь ходил по комнате, спрятав кисти рук в широкие рукава халата. Лоб его прорезали глубокие морщины.
— Я не стану гадать, кто бы это мог быть, Дракул. Я задам тебе только один вопрос. Его высочество рассказал мне, что вы вчера пробрались в Башню Молчания. Это правда?
— Да, господин великий визирь, — ответил Влад, мысленно пожелав принцу подавиться своим длинным языком.
Первый министр султана бросил на него мрачный взгляд из-под кустистых седых бровей.
— Эта ошибка может очень дорого вам обойтись. Башня Молчания — запретное место, и принцу следовало бы об этом знать. Если бы он только интересовался чем-нибудь, кроме бессмысленных развлечений!
— Но мы никого не встретили в башне, — пробормотал Влад, надеясь, что Мехмед не увидел спящую красавицу через неплотно прикрытую дверь.
— Это не значит, что там никого не было! — рявкнул Чандарлы Халиль Паша. — Там могли быть десятки наблюдавших за вами глаз, о которых вы даже не догадывались!
Влад вспомнил таинственного старика, так испугавшего Мехмеда, и опустил голову.
— Я постараюсь оградить тебя от опасности, Дракул, — продолжал великий визирь уже спокойнее, — потому что никто не может поставить под сомнение слово султана. Но ты должен поклясться, что никогда больше не приблизишься к проклятой Башне Молчания и не станешь выведывать, кто там обитает.
— Так вам это известно? — вырвалось у Влада. Старик побагровел, как вареная свекла.
— Никого! Ты слышишь — никого и никогда ты не будешь об этом спрашивать! Понял меня, мальчишка?
Влад скрипнул зубами, но кивнул.
— Клянись своим христианским богом! — Глаза великого визиря, обычно сонные и прикрытые желтоватыми веками, сейчас метали молнии. — Положи руку на крест и клянись!
Делать нечего — пришлось поклясться. Только после этого Чандарлы Халиль Паша отпустил княжича домой — но не просто домой, а под надзор своих янычар. Неделю Влад не мог и шагу ступить, не испросив предварительно разрешения у начальника охраны. С Мехмедом он за эту неделю не виделся ни разу — принц прислал письмо, в котором нехотя признавался, что его самого держат под домашним арестом. Это его-то, целый год правившего огромной империей и носившего титул султана!
И вот великий визирь снова вызвал Влада к себе — чтобы познакомить с ассасином по имени Аббас.
— Я снимаю охрану с твоего жилища, — сказал он княжичу. — Аббас один стоит десятка обычных янычар.
Ассасин негромко кашлянул.
— Извини, уважаемый Аббас, я ошибся, конечно, — в голосе Чандарлы Халиль Паши появились несвойственные ему заискивающие нотки, — разумеется, ты стоишь двух десятков воинов.
«Ого! — подумал Влад, с интересом разглядывая человека в черной куфии. — Вот бы посмотреть на такого бойца в деле!»
— И все-таки как же принц? — повторил он. — Кто защитит его высочество?
— О принце не беспокойся, — холодно ответил великий визирь. — Его жизни ничего не угрожает... чего не скажешь о твоей!
— Но почему? В Башне мы были вдвоем...
Минуту Чандарлы Халиль Паша раздумывал, отвечать ему или нет. Потом подошел совсем близко к Владу и, наклонившись, шепнул прямо в ухо:
— А в комнату наверху заходил ты один.
2
С того дня жизнь Влада Дракула переменилась.
Мехмед, которого выпустили из-под домашнего ареста, навестил его только один раз, да и то в дом заходить не стал, сидел во дворике у бассейна. Беседа не клеилась — чувствовалось, что принцу очень хочется поговорить о загадочной Башне Молчания, но он старательно обходил эту тему — видно, великий визирь и с него взял клятву. Уже уходя, Мехмед обернулся и сказал словно невзначай:
— Кстати, я еду к отцу в Албанию. На пару месяцев. Не возражаешь, если я возьму с собой Раду?
Влад удивился. Раду жил в Детском дворе, примыкавшем к султанскому гарему, — там, под присмотром нянюшек, обитали многочисленные отпрыски самого повелителя правоверных и высших сановников империи, у каждого из которых было по нескольку жен. Ему исполнилось уже десять, но взрослеть он и не начинал — оставался все таким же капризным и слабым, каким и покинул родные Карпаты. На сочащихся медом турецких сладостях он пополнел, лицо его стало круглым и розовым, и мало кто из дворцовых щеголей удерживался от того, чтобы не потрепать Раду по гладким тугим щечкам. Влад несколько раз пытался объяснить брату, что сын валашского господаря не должен позволять содомитам-османам так с собой обращаться, но все было тщетно. Кажется, Раду даже нравилось чувствовать себя в центре внимания; к тому же, потрепав его по щекам или поцеловав в губы, османы часто угощали его конфетами или орешками в меду. В конце концов, Влад махнул на брата рукой — у него и собственных забот хватало. И вот Мехмед спрашивает, не будет ли он возражать, если Раду поедет с ним в Албанию?