Балласт для Бориса
Шрифт:
Я шмыгнула носом, подняла заплаканные красные глаза на мужчину и замерла, встречаясь с ним взглядами, и в этот момент мне показалось, что никого роднее у меня уже нет и никогда не будет.
Наверное, на меня так действовало эмоциональное потрясение, потому что в следующее мгновение я обхватила его лицо ладонями и отчаянно поцеловала в губы. И я даже не удивилась, когда он ответил на поцелуй и обнял руками мое тело, прижимая к себе еще сильнее.
Это точно было эмоциональное потрясение, иначе я даже не в силах найти оправданием нашим
Борис дорвал мою майку и бросил ее в сторону, а я, расстегнув мелкие пуговички на его рубашке, заскользила ладонями по рельефной груди, ни на секунду не прерывая поцелуй.
Внизу живота все ныло и пылало, в эту минуту я желала лишь того, чтобы этот человек оказался во мне, снова и снова нашептывая, что никому не отдаст и всегда будет рядом.
Это было безумие, не иначе, потому что даже прекрасно понимая, что все это немедленно нужно прекратить, я продолжала наслаждаться близостью этого человека, который, к слову, в конечном итоге отстранился от меня первым.
Тяжело дыша, мы смотрели друг на друга и молчали, осмысливая собственные действия.
Кравцов убрал с моего лица волосы за ухо и погладил по щеке.
— Остановись, — хрипло сказал он, заглядывая мне в глаза. — Я не хочу, чтобы ты пожалела потом о своем поступке. Прости, но у нас внизу труп и мне нужно разобраться с ним, — осторожно поцеловав меня в лоб, Борис пересадил меня на кровать и поднялся. — Я скоро вернусь и мы обо всем поговорим, — и, застегивая по пути рубашку, он вышел из моей комнаты.
15
Я слышала голоса внизу и звуки сирен за окном, но сдвинуться с места была не в состоянии, даже накинуть поверх лифчика футболку и то не могла.
После ухода Бориса прошло чуть меньше двадцати минут, но мне этого хватило, чтобы окончательно прийти в себя и спокойно принять то, что вообще произошло. Осознанием произошедшего меня накрыло словно морской волной и я закрыла лицо ладонями, шумно вздыхая.
Ну, во-первых, меня едва не изнасиловал тот подонок Степан, который задолжал Борису круглую сумму денег, и это вызывало во мне не столько страх, сколько злость. То есть он прекрасно знал, что был виновен по всем фронтам, но все равно решил отыграться за свое унижение.
Во-вторых, Борис, кажется, убил его. Думаю, я никогда бы на его месте не сумела отнять чужую жизнь, но ведь у него особо не было другого выбора. Степан пробрался в его дом и угрожал мне, кто знает, чем бы все это могло еще закончиться.
В-третьих, я бросилась своему спасителю на шею и поцеловала, а он…он… отвечал мне с тем же сумасшедшим желанием. Боже… мне гореть в аду… Как вообще такое могло случиться? У меня же в голове не синтепух в конце концов! Он же… он же… мне даже не нравится!..
Услышав стук в дверь, я подняла голову и вздрогнула, когда ко мне в комнату зашел Кравцов. В руках у него был стакан с водой, который он протянул мне, как только присел рядом на край кровати.
— Вниз тебе пока лучше не спускаться, —
Я вернула ему стакан и прижала к себе лежащую рядом подушку, потому что чувствовала себя в таком виде неуютно.
— Знаете, это не самое ужасное, что произошло за этот промежуток времени, — сказала и нахмурилась. — Я была не в себе, простите.
Мужчина, не отводя глаз, смотрел на меня, а потом хмыкнул и перевел взгляд в окно.
— Да, и ты меня прости. Я тоже был не в себе… и в прошлый раз тоже, — мои щеки запылали из-за упоминания о вчерашнем недоразумении, и я сглотнула образовавшийся в горле комок. — Это, наверное, магнитные бури, не иначе.
Да он еще и издевается надо мной?!
— Наверное, — буркнула я, прижимая подушку сильнее. — А вы… — подбирать слова получалось с трудом. — Степан мертв, да?
Борис снова посмотрел на меня и кивнул.
— Но что теперь с вами будет? Как на это отреагирует полиция? — заволновалась я. — Они же повесят на вас убийство и...
— Он пробрался в мой дом, — спокойно заговорил Кравцов. — Убил моего охранника и пытался навредить тебе. Здесь закон на моей стороне. Не забивай себе голову ерундой.
«Тише, маленькая, тише. Я здесь, я рядом… прости, что не пришел раньше. Не плачь, все хорошо… Ну же, успокойся… Он мертв, слышишь? Всех, кто посмеет тронуть тебя хотя бы пальцем, я буду убивать. Тише… Перестань плакать, малышка…»
Эти слова все еще бились в моей голове, вызывая дрожь в теле и, почему-то, приятное тепло, но поверить в то, что это говорил сидящий передо мной человек, получалось с трудом. Борис всегда казался мне неприступной стеной, куском льда, не способным на нежность, опасным и беспощадным бандитом… и это мое внезапное влечение к нему лишь какая-то чудовищная ошибка. Он просто оказался рядом, когда мне нужна была поддержка. Мотыльки обычно летят на огонь, а Кравцов был льдом…
Неожиданно мужчина поднялся и пошел к выходу, но оглянулся через плечо.
— Постарайся поспать. Если решишь, что тебе нужна психологическая помощь, то сообщи мне об этом, хорошо? Я пойду, у меня еще есть незаконченные дела, — он прикрыл дверь и ушел, так и не дождавшись от меня ответа.
Я закрыла глаза и, уткнувшись лицом в подушку, закричала, но она поглотила весь шум. Раздраженно бросив ее на пол, я легла на бок и притянула к себе покрывало, чувствуя, как дрожали губы.
Меня и саму напрягала моя патологическая отходчивость там, где другим людям действительно требовался психолог или психиатр, в то время как я жила с этим, отодвинув воспоминания о таких моментах в темный ящик. Может, конечно, я просто выработала с годами в себе это качество, но мне все равно казалось, что однажды я не выдержу всего этого безумия, оно поглотит меня, и я сорвусь.