Балтика (Собрание сочинений)

Шигин Владимир

Сам капитан нервно вышагивал по дубовым палубным доскам. Нрав Грейга Вальронт знал прекрасно и пощады от него теперь не ждал…

Но всему плохому когда-нибудь приходит конец. Повезло и «богословцам». Их корабль сошелся борт в борт с невесть откуда появившимся шведом и по палубе русского линкора пронесся вздох облегчения:

– Кажись, и нам работенка привалила!

Положив грот-марсель на стеньгу, «Иоанн Богослов» свалился с неприятелем и бой закипел с новой силой.

Тем временем шведы, имея в голове колонны пять кораблей против одного, выбили пытавшийся возглавить русскую колонну «Болеслав». Туша многочисленные пожары, тот провалился за линию. Балтийский флот по-прежнему вел за собой командир авангарда Тимофей Козлянинов.

Следующий залп уже полностью достался его «Всеславу». Против флагмана Козлянинова держалось сразу шесть линкоров под сине-желтыми королевскими флагами.

– Сходимся на пистолетный выстрел! Все меньше достанется! – велел вице-адмирал капитану 1-го ранга Маркову.

– Есть! – отвечал тот, приложив два пальца к полям треуголки, и тут же повернул руль прямо на неприятеля.

Корпус «Всеслава» дрожал от града шведских ядер. Вместо парусов свисали жалкие лохмотья. Убыль в людях была ужасна! На головы еще живых непрерывно сыпались обломки рей, обрывки канатов. Шведские артиллеристы имели строжайший приказ целить в рангоут, чтобы как можно быстрее лишить русские корабли хода. Наши, наоборот, лупили в корпус!

Несмотря на трагичность своего положения, Тимофей Козлянинов места своего в строю на бросил, чем сильно облегчил положение идущих следом за ним. Изнемогая в неравной схватке, «Всеслав» по-прежнему вел флот. Более четырех часов длился неравный поединок пылающего «Всеслава» с шестью, а потом с тремя неприятельскими кораблями. Более четырех часов длился этот подвиг, и шведы, в конце концов, не выдержали мужества российских моряков. Сначала один, за ним другой, а потом и третий, их корабли, сбивая пожары, покинули общий строй. К этому времени по палубе «Всеслава» передвигаться было уже невозможно. Мертвые и раненые лежали там в несколько слоев. Гребными шлюпками израненный корабль отбуксировали подальше от пекла боя, но едва разобрали завалы тел и забили сальной ветошью дырки в бортах, как неутомимый Козлянинов снова вывел его на линию боя, на этот раз уже в арьергарде.

Историк так напишет о первых часах грандиозного сражения: «Оба флота между тем в пылу битвы и под завесой дыма тихо продолжали двигаться на юго-запад, а ядра, свистя, пронизывали воздух, прорывали всюду паруса у сражающихся, по временам ломали их рангоут и спутывали снасти. В нашей авангардии сыпали картечью – здесь Грейг надвигался неотступно и вместе с Козляниновым надеялся сломить переднюю половину флота неприятельского…»

…Выстроившись друг против друга, оба флота продолжали поражать друг друга в упор. Побоище давно стало всеобщим. Лишь иногда выстрелы внезапно стихали – это из-за густого порохового дыма враги теряли друг друга из вида. Однако стоило пороховым облакам хоть немного рассеяться, как дуэль начиналась с еще большим ожесточением.

Не связанные строгими инструкциями, российские капитаны бились как кому способней, сами выбирая цель нападения. Главным условием было лишь удержание своего места в строю. Иногда им удавалось вдвоем или даже втроем обрушиваться на какой-нибудь шведский корабль – и тогда, последний обращался в бегство. Иногда, наоборот, наши в одиночку сражались сразу с несколькими противниками, и тогда доставалось нам. И та, и другая сторона дрались в тот день отчаянно, понимая, как много зависит от исхода этого самого первого сражения.

В какой-то момент «Ростислав» сошелся вплотную с флагманом герцога Карла Зюдерманландского «Густавом Третьим». Первыми в этом поединке разрядили свои пушки шведы. Однако качнувшийся в последний момент на волне корабль сорвал им наводку и ядра легли с недолетом. Зато ответный залп с «Ростислава» был на редкость точен. Русские ядра буквально взломали верхнюю палубу «Густава Третьего». Чем дальше продолжался поединок двух главнокомандующих, тем с каждым новым залпом превосходство «Ростислава» становилось ощутимей. Ответный огонь «Густава» же слабел.

Натиск русского флагмана несколько сдерживал шедший впереди «Мстислав» Григория Муловского. Командир «Мстислава» дрался сразу с тремя шведскими кораблями, пытаясь прикрыть при этом еще и своего флагмана.

– Гришка, кончай пятиться! – кричал ему в рупор адмирал. – За помощь благодарствую, но теперь дай мне простор!

Дважды капитану «Мстислава» говорить было не надо, немедленно наполнив ветром грот-марсель, тот прибавил ход.

Муловский был спокоен и собран, словно не в бою, а на маневрах заурядных. Завидев спешащего к раненым корабельного батюшку, окликнул его:

– Отец Тимофей, а какой сегодня день?

– Ежели по святцам, то день святого Сысоя!

– А чем знаменит сей Сысой?

Отец Тимофей на минуту остановился. Мимо с противным воем пролетело ядро. Поп огладил бороду:

– А тем знаменит преподобный Сысой Великий, что жил он в пустыне аскетом, учил смирению и творил чудеса!

– Ну, что ж, – усмехнулся Муловский. – И мы живем в пустыне морской, яко те аскеты, смирения нам тоже не занимать, а вот чудо бы нам сегодня не помешало!

– Уж я помолюсь за дарование победы воинству нашему! – заверил его отец Тимофей и, подобрав рясу, побежал далее.

Между тем сражение было уже в самом разгаре. Появились первые убитые и раненые. Ядром в бок поразило артиллерийского поручика Бестужева, и тот упал ничком на палубу.

К сожалению, добить «Густава Третьего» Грейгу так и не удалось. Шведский флагман к этому времени уже отвернул в сторону от «Ростислава», явно не желая продолжать поединок.

– Кажется, с прынца ихнего спесь мы уже сбили! – утирали руками пот матросы.

Прибавив парусов и обогнув два впереди идущих корабля, «Ростислав» снова вступил в линию, но уже втиснувшись между «Святым Петром» и «Еленой». Сражение продолжалось…

Желание капитанов нанести возможно больший вред противнику, плохая видимость и неразбериха несколько спутали первоначальную диспозицию и теперь и русские, и шведские корабли держались по способности, стремясь лишь находиться в гуще боя и сохраняя общее направление.

Спланировав нападение на головные корабли шведского флота, адмирал Грейг не учел одного – трусости своего командира арьергарда. Фондезин, однако, не только бросил на произвол судьбы авангард и центр, с таким же преступным хладнокровием он оставил без поддержки и свои собственные концевые корабли.