Балтика (Собрание сочинений)
Шрифт:
– Поднять сигнал бедственный! – распорядился Берх. – И всем тушить пожар!
А пламя над палубой все разгоралось и разгоралось. Вот сразу несколько выпущенных в упор неприятельских ядер, разворотили весь бак. Из находившихся там не уцелел никто…
– Держаться у меня до последнего! – кричал матросам Берх.
– Держаться-то мы держимся! – отвечали те. – Да уж больно нашего брата мало в живых осталось! Мы и есть последние!
И тогда Берх вновь подозвал к себе самого молодого из мичманов – Володеньку Шубина:
– Ну что, отдышался?
Тот кивнул утвердительно.
– Тогда давай снова в шлюпку и попытайся пробиться к «Ростиславу». Проси у адмирала помощи гребными судами. Передай, что ежели не оттащат, то долго нам не продержаться. С богом!
Взведя курки пистолетов, спрыгнул Володька Шубин в шлюпку. Гребцы молча разобрали весла. Вставивши же их в уключины, поинтересовались:
– Кудыть плысть будем?
– Рулим на «Ростислав»! – ответил им Володя, усаживаясь за румпель. – Весла на воду!
Вслед шлюпки понеслось сразу несколько ядер. Лавируя между обломками и клубками спутанных снастей, мичман Шубин упорно пробивался к цели. Задание у него было далеко не из легких. К этому времени главные силы флотов ушли далеко вперед и нагонять адмиральский корабль приходилось в долгой яростной гребле. Но вот наконец и «Ростислав». По скобам шторм-трапа мичман быстро взобрался на палубу. Адмирал Грейг выслушал доклад молча, не перебивая.
– А свои гребные суда куда дели? – спросил он немного погодя.
– Наши шведами перебиты!
– Кто из наших к вам самый ближний? – помолчав, снова спросил Грейг, в голосе его чувствовалась тревога.
– Пожалуй, что «Виктор»! – прикинув, ответил Владимир.
– От моего имени вели его капитану выслать к вам все гребные суда. А Берху мой ордер – держаться сколь хватит сил. Даст Бог шведы в дыму да сумерках вас и упустят. Нам же остается надеяться на чудо и верить в милость Божью! Давай, мичман, поторопись!
Нахлобучив треуголку, Шубин прыгнул в шлюпку:
– Все, братцы, отваливаем!
И снова одинокая шлюпка помчалась между дерущихся гигантов, среди огня и смерти.
– Семи смертям не бывать! – подбадривал он матросов (да и себя заодно) молоденький «за мичмана», пригибаясь от града пронесшийся над головой картечи.
Страха у него почему-то не было, даже наоборот, была какая-то бешеная радость азарта, упоение важностью выполняемого задания и гордость за собственную смелость. Эх, видели бы его бабка с дедом да девицы знакомые!
Рядом, вскрикнув, повалился на бок матрос загребной. Картечная пуля попала прямо в лоб. Мертвого тут же засунули под банку.
– Навались! – кричал мичман. – Иш-шо немножко осталось!
На «Викторе», выслушав Шубина, сразу же отрядили к «Владиславу» катер.
– Более ничего нету! – извинялся капитан. – Все, сам видишь, побито!
Гребной катер к «Всеславу» добрался, но оттянуть ему корабль так и не удалось. Все время рвался буксир, и катер вернулся обратно.
Несмотря на всю трагичность момента записи в шканечном журнала «Всеслава» велись, как и всегда, с тщанием: «…Корабли “Дерис” и “Виктор” были видны в кабельтове на ветре, а “Богослов” в 5 кабельтовых под всеми парусами в бейдевинд. Во время лежания на этом галсе убито 30 человек».
В неистовстве огня прошел еще час. Начало понемногу темнеть. Шведы били из пушек, как и прежде, а помощи все не было и не было. Державшиеся неподалеку наши корабли пытались, правда, облегчить жребий попавшего в беду собрата, паля в защиту «Владислава», но ядра их до неприятеля не долетали, падая на полпути.
И тогда Амудус Берх собрал подле себя оставшихся офицеров.
– Вот, что, – сказал он мрачно, – адмирал помочь нам более ничем уже не сможет. Пушки у нас перебиты, люди тоже. Воды в трюме за семьдесят дюймов. Попробуем продержаться еще полчаса, а там как Бог даст!
Офицеры молчали. К смерти они были готовы уже давно. Берх поискал глазами Шубина:
– Тебе, Володя, наказ особый! Собирай гардемаринов, грузи их в шлюпку да увози отсюда, пока еще можно!
– А почему я? – не выдержал тот.
– А потому, что жизнь у вас только начинается, еще навоюетесь! – махнул рукой Берх. – Исполнять немедля!
Помимо разобиженных гардемаринов да нескольких малолетних «за мичманов» в шлюпку погрузили тяжелораненых.
– Прощайте! Даст Бог еще свидимся! – кричали уходящие на шлюпке.
– Не поминайте лихом! – неслось в ответ.
В этот момент «Всеслав» развернуло носом к шведским кораблям. Пальнув, навсегда замолк последний «погонный» фальконет. Видя, что русский линкор прекратил всякое сопротивление, шведы окончательно осмелели. Три линейных корабля сразу же обошли «Всеслав» с носа, буквально вычищая его палубу смертоносными продольными залпами. Еще двое других били с бортов. На «Всеславе» творилось нечто невообразимое…
– Где же Грейг? – кричали погибавшие. – Почему он бросил нас?
Хладнокровно распоряжаясь, капитан 1-го ранга Берх ходил у самого фальшборта. Он искал смерти, но смерть обходила его, поражая лишь тех, кто находился рядом.
– Все, отвоевались! – подбежал к капитану артиллерийский капитан-поручик Кузнецов. – У нас более нет ни горсти пороху!
Вздохнув, Берх перекрестился, а перекрестившись, велел созывать к себе тех офицеров, кто еще оставался жив. На зов капитана пришли, увы, немногие.
– Благодарю вас за службу! – обратился к ним Берх. – Мы честно исполнили свой долг, и никто не вправе упрекнуть нас в малодушии. Согласно морскому уставу, толкования капитанской должности за нумером девяносто, артикулов с первого по третий, я имею право на сдачу, когда иного выхода боле нет. Что скажете?