Балтиморская матрёшка
Шрифт:
— Ну? И где?
— А нету ног. Вообще ничего нету. Только на полу, под раковинами, его растрепанный блокнотик и карандаш…
— А рисунки? — спросил я. — Ты сказал, два последних рисунка осталось?
— А рисунки странные…
— Ну у него вообще странные рисуночки бывали, — Туз пожал плечами.
Лис поморщился. Будто хотел бы объяснить, да не получается.
— Они даже для Диснея странные. Один… — Лис сморщился еще сильнее. — Он даже для Диснея слишком заумный. А второй… второй тупой, как пробка. Будто и не Дисней его рисовал. Но…
— А кто тогда?
— Покажи, —
— Только осторожно, — Лис покосился на соседний стол. — А то налетят, привяжутся, а потом заныкает кто–нибудь…
— А они тебе важны как память?
— Они меня бесят, как зубная боль! С одним я разобрался, а вот второй… Чувствую, что что–то там не то. А что, понять не могу! И как я это пойму, если какая–нибудь сука заныкает рисунки?
— Ладно, показывай.
Рисунок в самом деле странный. Улица. Обычная, вроде бы. Витрина какого–то магазина, люди идут под зонтами… Все, вроде бы, обычное — а только что–то напрягает. Дурацкое ощущение, будто кто–то в спину глядит, и хочется оглянуться. Только тут — куда оглядываться?
Только через минуту понимаешь, в чем дело. В мокрой витрине — вроде бы размытые отражения людей, идущих по улице, да не совсем. Пешеходы боком, а отражения — почти смотрят на улицу. И позы чуть другие… И даже не совсем люди, кажется… И внимательно, пристально наблюдают за улицей. А их никто не замечает.
— А второй? — спросил Туз.
— Вот.
— Да, будто и не Дисней… И рисуночек, и оформление… Он так густо никогда не штриховал… Он обычно только линиями набрасывал, а тут…
— Но рука–то явно его… И еще… Чувствуете?
На этом листке все очень просто. Лицо во весь листок. Буш–младший анфас. Густой штриховкой, какой прежде ни на одном рисунке Диснея не было.
— Странно… — поежился Пацак. — Вот смотрите. Он ведь почти улыбается, да? А у меня почему–то мороз по коже… Будто на кладбище ночью идешь, а у тропинки разрытая могила…
Если честно, то у меня этот рисунок тоже ничего хорошего не вызывает. Тоже какое–то странное чувство, будто гуляешь по лесу, но подозреваешь, что где–то на тропинке стоит капкан.
— Не нравится мне это все… — пробормотал Лис. — И чем дальше, тем сильнее не нравится!
Он вдруг вскочил, с грохотом отодвинув стул, и смотрел куда–то сквозь меня, глаза дикие…
Нет, еще не слетел с катушек. Это Перископ в столовой появился. Идет по рядам, своим палмом помахивает, сбрасывает на догтэбы маршруты на сегодняшний день. Они каждый раз новые почему–то.
Лис к нему. Решительно, как эсминец на торчащий из воды перископ. И пожалуй, правильно рыжий рассудил. Пора уже майора распотрошить.
Туз с Пацаком еще тормозят, я нашему великану киваю — пошли–ка прикроем Лиса. Возьмем так ненавязчиво майора в коробочку, чтобы быстро не убежал, пока Лис его пытать будет.
И вовремя. На лице у Перископа уже кислая гримаса.
— Куда делся, говоришь… — тянет, а сам глазами по сторонам шарит, как бы половчее отвязаться от Лиса.
— Да, — Лис не отстает. — Куда?
— Умный ты, гляжу, парень… Отговорки про то, что перевели, тебя не устроят, конечно?
— Конечно.
Вздыхает майор тяжело. Оглядывается по сторонам. На меня недовольно глянул,
— А, ладно! В конце концов, через пару дней вы бы все равно узнали все сами? Чего уж теперь…
— А конкретнее? — Туз давит.
— Ну тише, тише… — Перископ на соседние столы оглядывается. — Не все здесь умные, не все всё правильно понимают…
— Вы в конце концов объясните, зачем нас держат в этом бункере?
— Бункере?.. Хм, ну называй бункером, если хочешь… А где еще вас держать? Эксперимент–то здесь был…
— Какой эксперимент?
— Да пытались тут одни умельцы делать асимметричный ответ из того, что есть… Мы должны делать добро из зла, потому что больше не из чего… Читал?
— Читал. А конкретнее?
— Конкретнее… Да просто, как все гениальное. Берется солдат покрепче, вставляется ему в голову чип, биологически сращивается с подкорковыми отделами. С гипоталамусом там, с мозжечком. Чтобы эффективнее управлять соматическими и моторными реакциями. Улучшается скорость в бою, уменьшается кровопотеря при ранении, на короткое время можно в разы увеличить мускульную силу… Идеальный солдат, в общем… Хотя кто–то может сказать, что и не солдат уже, а зомби. Они же должны оставаться на ходу, даже когда почти мертвы, если судить по стандартным медицинским критериям. Да они и будут мертвы, если отключить чип… Ну кто мог подумать заранее, что сбой при попытке ускорить метаболизм вызовет у некоторых зверский голод и неконтролируемую агрессию?.. Все вышло из–под контроля, все, все… Хорошо хоть, здесь проводили. На свободу им отсюда не вырваться. Правда, и перебить пока всех не удается… Самые умные затаились где–то на неиспользуемых уровнях, лишь изредка наведываются в жилые. Утащат кого–нибудь, и снова затаятся… Для чего, думаешь, вас дрессируют? Сейчас натренируетесь в тактике и командных действиях, получите винторезы, и айда чистить нижние уровни… Там своего Диснея и найдете, если от него что–то осталось еще… Вас уже водили на наше спец–стрельбище?
— Нет… — очумело пробормотал Лис.
— Не води–или?.. — У Перископа глаза стали больше очков. — Ни разу?..
Лис медленно помотал головой.
Майор аж по–индюшачьи шеей дернул. Брови задрал.
— Что, и винторезы еще не выдали? Сборка–разборка, принцип действия?.. Нет?.. Ничего себе! Вот раздолбаи! Ну подожди, я сейчас схожу, узнаю, в чем дело, — взяв Лиса за плечо, он отстранил его с прохода и почти бросился к выходу. — Ну я им сейчас навставляю фитилей!
Лис только очумело глядел ему вслед. Потом нахмурился и закусил губу:
— О, черт…
— Сдается мне, джентльмены, — заметил наш великан, — здесь нужен другой подход…
Лис тут же окрысился:
— Может, ты знаешь, какой?
— Может, и знаю…
Прищурился Лис, но смолчал.
Потому что наш великан, может, и в самом деле знает, какой подход к майору нужен… Ко многим уже нашел.
Первые дни нашу каюту выносили сразу. В других–то каютах — по пять прогеймеров набилось. В некоторых вообще сыгранные команды. Звери!