Балтиморская матрёшка
Шрифт:
— Господи… — прошептал Лис. — Сколько он их здесь наставил?..
— Поэтому заткнись и шагай быстрее! — прошипел я.
Шаман за нами как приклеился.
И мы, и Шаман почти перешли на бег, — когда из бокового прохода ему в бок, как истребитель на таран, вылетел Батый.
Шамана отбросило в одну сторону, планшетку в другую… Батый неожиданно проворно подхватил ее еще в воздухе, не дав разбиться.
А мы с Лисом метнулись к Шаману, помогая подняться. Он хлопал ртом, как вываленная на берег рыба, переводя взгляд с Батыя на нас, с нас на Батыя.
Батый, почти не скрываясь,
Этой вежливой возней мы продержали его секунд десять, затем Шаман отпихнул нас так, что остановить его мы могли бы лишь откровенной дракой. Он рванулся к Батыю. Выдернул планшетку — и звонко треснул излучатель, выступавший из планшетки. Батый хорошо запомнил, что я ему говорил…
Шаман отскочил прочь. Прижавшись спиной к стене и прижав планшетку к себе, как ребенка, он оглядывая нас. Узкие глаза прищурились еще больше.
Два медленных кивка. Обещающих нам мало хорошего. Конечно же, он все понял…
Но мы знали, на что шли. Это была игра ва–банк.
— Ну?! — шипел Лис.
— Что у него там? Батый!
— Вы знаете… — Батый казался озадаченным.
Мы наконец–то дошли добрались до нашей каюты. Лис впихнул Батыя внутрь и захлопнул дверь.
— Ну не тяни кота за яйца! — рявкнул уже в полный голос. — Что у него за облучатель?
— Я не уверен, что это…
— Просто опиши, что было на экране! — сказал я. — Ты же говорил, у тебя и зрительная, и слуховая память идеальная!
— Да…
И прикрыв глаза, Батый стал подробно описывать.
И по мере того, как он описывал, уже мы с Лисом впали в недоумение.
— Ничего не понимаю… — пробормотал Лис. — Ты ничего не путаешь?
— Нет.
— Два окна, две программы… — пробормотал Лис.
— То, что в левом окне, — предположил Батый, — это ведь так должна выглядеть программа распознавания речи?
— Или выполняющая обратную функцию, — заметил я. — Синтез голоса по заданным словам… Чтобы модулировать излучение, которое сможет перенести все это…
— Н–не знаю, — с сомнением протянул Батый. — Кажется, то приспособление сбоку больше походило на небольшой…
— Еще раз опиши, что было в правом окне! — скомандовал я.
— Там было несколько полей. В одном поле — какой–то текст, но поле узкое, и от текста видно только одну строку. В соседнем поле — что–то похожее на язык программирования, какие–то условия… А ниже несколько маленьких полей, и в каждом… Словно бы диалоги, только реплики очень короткие, и вместо внятных фраз какой–то случайный набор слов. Надо описывать? Я могу слово в слово, но это бессмысленная абракадабра…
— Н–да… — Лис поглядел на меня. — И что же это такое?
— Может быть, это какой–то лингвистический анализ? — предположил Батый.
— Ну да! Тебя послушать, так это вообще не облучатель,
— Очень похоже…
— Ты переутомился, Батыюшка! — сказал Лис. — Помнишь, что психолог говорил про шизофреников? Начинают видеть то, чего нет, да еще и доказательства всюду мерещатся! То второй слой там, где и первого не было… Теперь микрофон…
— То массовое помешательство вполне могло быть вызвано играми, — сказал Батый. — И второй слой тоже может быть. — Он склонил голову, как бык перед атакой. — Это логично.
— Самые логичные люди на свете — шизофреники, — сказал Лис. — А самые последовательные из шизофреников — параноики. Так что я тебя прошу, Батыюшка: ты уж не увлекайся, ладно? Не напрягайся, где не нужно, не подозревай разные заговоры. Для здоровья вредно!
— Подожди, Лис… — поморщился я.
— Да если бы что–то такое было в играх, это просто перестали бы встраивать, чтобы проверки ничего не нашли! — рявкнул Лис.
— А старые игры? — возразил Батый. — Они никуда не делись. Их можно исследовать снова и снова, все тщательнее и основательнее. Рано или поздно наши разберутся, что именно в них встроено, и как оно работает… А вот если в новом вирусе сохранены внешние симптомы старого вируса… По крайней мере, некоторые…
— Да зачем нужен новый вирус, если он сохраняет старые симптомы?! — рявкнул Лис.
— Чтобы здесь могли предположить, что дело всего лишь в обстановке, которую создали сами исследователи, а не в играх. Но под старыми симптомами в новом вирусе есть и второе дно…
— СТОП! СТОП! СТОП! — замахал руками Лис.
Потом мягко сказал:
— Знаешь, Батыюшка… Я, конечно, не психопатолог. Но вообще–то… В фильмах, когда такое говорят, обычно это роль математика, который сходит с ума и становится шизофреником.
— Но это же…
— Логично! — договорил я за Батыя. — Спокойно. И ты, Лис, подожди пока! Второе дно? Это ты о чем, Батый?
— Что–то сложнее того зомбирования, которое мы уже видели.
— Во–первых, мы видели срыв, а не зомбирование! — сказал Лис, но Батый упрямо повторил:
— То зомбирование, которое мы видели, способно проникнуть в психику при обычной игре за компьютером. Оно ведь рассчитано на обычных игроков. На тех, кто играет пару часов в день. Так? А теперь представь, если американцы знают об этой исследовательской базе. Знают, что наши расследуют, как устроен вирус, ищут триггеры, которые включают вирус в активное состояние, а для этого заставляют подопытных играть не по два часа в день, и даже не по пять–шесть, как играют прогеймеры, а почти круглые сутки? И так день за днем? Без выходных? Месяцами?..
Мы с Лисом переглянулись.
— К чему ты клонишь?
— Вирус второго типа, который заточен под условия именно на этой базе. Он гораздо сложнее, и заражение им происходит медленнее и труднее, но здесь созданы тепличные условия для заражения пси–вирусами! И этим можно воспользоваться. Логично?
— Логично, только… Подожди, Батый, не спеши… Ты стал так быстро говорить в последнее время, прямо тараторишь…
У меня было такое ощущение, будто меня заставляют играть в шахматы с Deep Fritz'ем на восьмиядерном серваке. И на кону — вовсе не пять копеек…