Балтийская трагедия: Агония
Шрифт:
Адмирал Трибуц сухо пояснил, что этот вопрос не обсуждается, поскольку он сам уже три раза запрашивал штаб маршала Ворошилова о возможности прорыва южным фарватером и трижды ему напоминали, что пользование указанным прибрежным фарватером строжайше запрещено. Последний ответ пришел в весьма резкой форме. Командование имеет свои мотивировки: всё побережье захвачено противником, который установил на разных участках побережья береговые батареи и может просто расстрелять, а ещё хуже — захватить все суда, отставшие от конвоев.
Доводы командующего не убедили адмирала Ралля. Начальник минной обороны заметил, что одно дело — обсуждать, можно ли плавать запрещенным фарватером, а совсем другое — выбор направления прорыва главных сил флота с целью снижения возможных потерь. Боевые корабли легко смогут подавить береговые батареи противника,
Адмирала Ралля поддержали несколько офицеров штаба флота при сочувственном молчании адмирала Пантелеева. Они пытались доказать командующему, что при таком слабом тральном обеспечении и острой нехватке времени даже для проведения предварительного траления, чистым безумием было бы прорываться Центральным фарватером при наличии свободного от мин южного пути.
Адмирал Трибуц, слушавший эти разговоры с мрачным видом, периодически демонстративно поглядывая на часы, в конце концов поднялся с места и приказал «эту теоретическую конференцию» прекратить.
Если командование закрыло Южный фарватер, значит на это были достаточно веские причины, которые, возможно, нам даже не известны. Приказ отдан совершенно ясно и нечего тратить время на его обсуждение. Тем более, что времени уже фактически нет. Прежде чем покинуть Таллинн, необходимо провести такой гигантский объем работ, на который в мирное время потребовалось бы месяца два. А сейчас, напомнил командующий, у нас, возможно, не будет и полных суток. Он попросил более не терять время на «общие рассуждения», а говорить конкретно и по существу.
Генерал Николаев был достаточно краток. Далее удерживать фронт нет уже никакой возможности. Но если начать сейчас отвод войск к гаваням, противник ворвется в город на их плечах. Целесообразно сегодня вечером провести серию контратак, особенно в направлении Пириты, откуда противник может самым коротким путем прорваться к порту. Однако резервов уже никаких нет.
— Резервы найдём,— пообещал Трибуц.
Капитан 2-го ранга Антонов, назначенный командовать 2-м конвоем, обратил внимание на недостаточное прикрытие конвоев от нападения надводных кораблей и подводных лодок противника. Нельзя ли несколько эсминцев перевести в непосредственное охранение? А то получается, что боевые корабли прикрывают сами себя, а транспорты идут под прикрытием вспомогательных сторожевиков и катеров. А на переходе вполне вероятным может стать нападение миноносцев и торпедных катеров, как немецких, так и финских, не говоря уже о подводных лодках. Командующий в связи с этим поинтересовался: прибыли ли в Таллинн эсминцы «Суровый» и «Артём»?
Пантелеев ответил, что их приход ожидается сегодня вечером или ночью. Они задержались, так как обстреливали по пути скопление немецких войск в разных населенных пунктах вдоль побережья.
Командующий попросил Пантелеева подумать: может быть удастся выделить в непосредственное охранение конвоев два-три эсминца, чтобы отгонять от транспортов торпедные катера и подводные лодки.
Много раз порывавшийся взять слово капитан 1-го ранга Египко наконец его получил. Из выступления начальника штаба флота герой-подводник с недоумением отметил, что все подводные лодки распределены по конвоям и должны будут следовать в надводном положении среди транспортов и эсминцев. Это казалось ему настолько диким, что он на какое-то время позволил эмоциям вырваться наружу.
— Товарищ командующий! — почти закричал он. — Мы же с вами договаривались, что лодки будут заранее развернуты в завесах для прикрытия сил флота и транспортов! Где это видано, чтобы подводные лодки шли в конвоях?! Если авиация налетит, что от них останется?!
— Товарищ Египко, — прервал его командующий, — в армии не договариваются, а выполняют полученные приказания! Ваши лодки самостоятельно не дойдут до Кронштадта. Все подорвутся на минах.
— Как это не дойдут! — возмутился Египко. — Всегда доходили, а сейчас не дойдут? Мины что, только сегодня появились на фарватерах? Мы уже два месяца между мин ходим!
Он посмотрел на капитана 1-го ранга Трипольского, но тот молчал, опустив глаза.
Обстановку разрядил адмирал Пантелеев, который заметил, что пару-другую лодок действительно неплохо бы послать в прикрытие, чтобы застраховаться
— Хорошо, — согласился командующий, обращаясь к Египко, — согласуйте этот вопрос с начальником штаба. Но не больше двух-трёх лодок. Шхерные фарватеры закрыты, южный — закрыт. Возвращаться в одиночку будет очень тяжело.
Неожиданно для присутствующих слово взял Уполномоченный ЦК ВКП(б) и Совнаркома СССР Владимир Бочкарёв. Его хорошо знало все командование флотом и побаивалось. Бочкарёв был очень известной личностью, которую вполне можно было назвать отцом-основателем Эстонской Советской Социалистической Республики. Занимая в свое время пост советского полпреда в Таллинне, Бочкарёв вместе с двумя авантюристами из Коминтерна Карлом Сяре и Михаилом Россом фактически организовал в Эстонии прокремлёвский государственный переворот. В результате этого переворота Эстония лишилась независимости, а Бочкарёв стал своего рода её наместником, «умиротворяя» Прибалтику вместе с Вышинским и Деканозовым.
Подручные Бочкарёва — Сяре и Росс вкупе с Лауристином, с энтузиазмом стали приводить Эстонию в «социалистический» вид, проводя массовые аресты, расстрелы и депортации. То, что они в итоге своей кипучей деятельности сбегут к немцам, Бочкарёв не мог себе представить и в кошмарном сне. Однако, именно так и произошло, и Бочкарёв справедливо предполагал, что на «большой земле», когда он туда доберется, его ждут крупные неприятности.
В Наркомат Иностранных Дел, который был филиалом НКВД, Бочкарёв попал из ЦК ВЛКСМ, то есть из другого филиала НКВД, и хорошо знал советскую политическую логику. Переход к противнику Сяре и Росса будет воспринят однозначно — из преступной группы предателей двое сбежали, а двое просто не успели. Не успели он и, скажем, Лауристин. Правда, с началом войны, повинуясь острому инстинкту, который позволил ему пережить две смертельные чистки в ЦК комсомола и одну в Наркомате Иностранных Дел, Бочкарёв ещё в июле направил в Москву несколько предупреждений о ненадежности руководителей компартии Эстонии, осторожно намекая на то, что оба являются гитлеровскими агентами. Однако из Москвы не последовало никакой реакции на эти предупреждения, а сейчас, когда его дружки сбежали к противнику, он и сам оказался в весьма дурацком положении. И даже ожидал ареста прямо в Таллинне. Тем более что аресты, особенно в последние недели, шли масштабно и круглосуточно. Проводились они по особым спискам, присланным из Москвы, которая была озабочена тем, чтобы в руки немцев не попали ещё уцелевшие представители политических, военных и интеллигентных кругов «буржуазной» Эстонии. Подавляющую часть предполагалось ликвидировать на месте, но кое-кого Москва требовала вывезти на предмет дачи показаний. Например, героя войны за независимость Эстонии, трижды кавалера «Креста Свободы», бывшего начальника генерального штаба Эстонской республики генерал-лейтенанта Реека. [7]
7
Позднее умер в ГУЛАГе.
Бочкарёв нисколько бы не удивился, если бы и его фамилия оказалась в этих списках, тем более что его отношения с Наркомом внутренних дел Куммом были весьма прохладными, и что Кумм по своим каналам докладывал в Москву, можно было только гадать. [8]
Теперь, когда уход из Таллинна стал фактом, необходимо было вывезти из столицы Эстонии массу секретнейших документов, касавшихся главным образом предвоенной деятельности различных советских ведомств, готовившихся к осуществлению сталинской мечты об освободительном походе в Европу. Нападение Гитлера несколько отодвинуло эту мечту по времени, но все политические разработки никак не могли попасть в руки немцев. Их надлежало вывезти, хотя за последние два года их накопилось не менее кубического километра.
8
Когда Берия 30 августа прибыл в Ленинград, у него имелись приказы на арест Бочкарёва, Кумма и Лауристина за связь с изменником Сяре.