Балтийский форпост
Шрифт:
Пока я соображал, что это такое было, тесть поворохтался в лодке, перевернулся на бок и прокричал:
— Я с ними на корабль! Прослежу, чтобы не поломали там ничего!
С помощью подоспевших дружинников встал на колени, помог подняться придавленному дружиннику, подпихнул в спины свалившихся на дно лодки гребцов. И добавил:
— Корабль беречь нужно! Такое добро нам очень пригодится!
— Там ещё один такой есть, — под весёлый гогот дружинников просветил тестя.
— Ещё один? — взволновался купец. Заёрзал, устраиваясь поудобнее, но не рискуя подниматься на ноги. Так и остался стоять на коленях. Наказал мне строго. — Ты там побереги его!
— Да куда тебе столько?
— Так лишним не будет. А если и будет, так всегда что-то и продать можно! — прищурился довольно. — Это ж сколько серебришка за такой корабль отсыпать могут?! Да что там серебро! Золотом пусть платят!
— Смотри, купец, сглазишь! — одёрнул размечтавшегося тестя Мокша.
— Тьфу, тьфу, — сплюнул за борт купец.
И тут же спохватился, зажал себе рот ладонью:
— Прости, водяной-батюшка! Не со зла я, сдуру в воду плюнул!
Оглянулся по сторонам, окинул взглядом довольные рожи дружинников, вздохнул и перекрестился:
— Прости, Господи! На тебя одного уповаю…
И забормотал в бороду молитву. Ну да мне то уже неслышно было. Неожиданно из камышовых зарослей грохнуло басом:
— Во имя Отца и Сына и Святаго Духа…
Узкие длинные ветви на берегу зашуршали. Священник в чёрной рясе раздвинул руками ивовые и камышовые листья, переступил с ветки на ветку, оттуда перепрыгнул в лодку. Его тут же подхватили под руки дружинники, удержали, не позволили упасть.
— Отче?! — удивился такому неожиданному и очень фееричному появлению священника. — Ты зачем здесь?
— То долг мой! — ответил священник и споро принялся разжигать кадило. Подул, подул, пробормотал что-то еле слышно, выпрямился и строго оглядел всех нас:
— Дружинку малую, на мыс ушедшую, я благословил на сечу лютую за друзи свои, теперь и вам пора пришла.
Перекрестил всех и начал:
— Отпускаю всем воинам грехи ваши! И помните, если кто из вас положит душу за друзей своих, за землю родную, то тому прямая дорога в Царствие Небесное! Благословляю вас, дети мои на рать!
И ещё раз всех перекрестил. Вдохнул вкусный дымок из кадила, перекрестился следом.
— Возвращайтесь с победой, дети мои! — напутствовал нас священник и перепрыгнул с борта на ивовую ветвь. Пробежался по ней, шустро перебирая ногами в сапогах, подбирая рясу одной рукой, чтобы не путалась, и другой придерживая кадило. И скрылся в камышах.
Вот тебе и священник! Зря я на него бочку катил! А тестюшка мой как-то разом посвежел, помолодел. О дружинниках не говорю уже, у них лица светятся!
Гребцы, наконец-то, сели на свои места, взмахнули вёслами и плоскодонка…
Хотелось бы, чтобы вперёд рванула, но куда там! Она медленно-медленно пошла вперёд. Правда, стоило ей только выйти из-под нависших ветвей на чистую воду, как её тут же подхватило течение и поволокло за собой. Ну и гребцы налегли на вёсла, само собой. А там уже и кормчий командовать принялся, повёл плоскодонку к борту корабля. Догонят!
Успел вдогонку крикнуть:
— Мокша, ты там присмотри за тестем! И кольчугу ему какую-нибудь из трофеев дайте!
Сотник ничего отвечать не стал, кивнул только, что услышал.
— Семён, давай и мы за ними! Да держись на таком же расстоянии, пока наши на корабль не залезут! А вы, — обратился уже к дружинникам. — Наготове будьте! Как только где чужая башка над бортом появится, так не ждите команды, сразу и бейте!
Встали так, чтобы весь борт простреливать! А первая лодка уже под бортом стоит, наши наверх словно мураши карабкаются. Широкую спину купца увидел! Да не слетел бы он в воду! И куда без брони полез! Где кольчуга!?
Вот уже первые из дружинников и за планширь уцепились, переваливаться на палубу начали. А из нас никто ни разу и не выстрелил! Ни одна вражеская голова наружу не высунулась, не полюбопытничала, кто же это там по борту скребётся?
Пусть мы сейчас и в стороне находимся, но борт всё равно слишком высокий для нас. Поэтому не видно, что же на корабле происходит в эти мгновения. А вот звуки начавшейся сшибки-сечи очень хорошо доносятся! Слышно, как железо зазвенело, крики яростные раздались! О! Наконец-то якорь в воду плюхнулся, брызги во все стороны полетели. Канат натянулся, но корабль ещё какое-то время шёл по воле течения. Я чуть ли не пританцовывать в лодке начал от нетерпения. Ну же, ну!
И меня словно бы услышали. Якорь уцепился за дно, корабль рывком остановился, развернулся носом против течения, даже кормой слегка взбрыкнул! Вода забурлила, вальнула его с борта на борт и успокоилась, ласково погладила по скулам и зажурчала довольно. Наверху ещё раз взревели и тут же ещё более яростно зазвенели железом!
— Пора и нам поучаствовать! Семён, давай к нашим!
Плоскодонка шустро юркнула вперёд, приблизилась первой лодке, начала подваливать к ней под борт. Команда гребцов приготовилась нас ловить.
— Вёсла поднять! — заорал, надрывая горло, Семён.
Пошли по инерции, да и течение никуда не делось, потащило вперёд, прижало к борту первой лодки. Тут-то нас и поймали чужие руки, ухватили, придержали, не выпустили и не дали отойти. Да и наши гребцы в чужой борт крепко вцепились, тут же верёвки в ход пустили, привязались надёжно.
— Пошли разом, братцы! — скомандовал. — С Богом!
И подал пример, прыгнул в первую лодку. Арбалет за спину и вперёд! Уцепился за вбитые в осклизлый борт вражеского корабля железные крючья и полез вверх! Это дружинники наши забили, когда наверх карабкались. Теперь наша очередь!
Нам было легче карабкаться. И сам корабль стоял на месте, никуда не уходил, и борта опустились чуть ниже. Опять же нос якорем к воде слегка прижало, вот и…
Вот и вскарабкались быстро со стороны носа. Оружие к бою!
Встали на баке двумя плотными шеренгами, одна за другой Первая на колено присела. И тут же разрядили свои арбалеты по врагу. Данов на корабле всё ещё было очень много…
Сидели они тихо. Намеревались заманить нас в засаду, оттого и не высовывались! И это им почти удалось.