Бальзаковские женщины. Возраст любви
Шрифт:
С марта по июль 1814 года Оноре жил у родителей, брал частные уроки и даже сделал заметные успехи в латыни.
В пятнадцатилетнем возрасте, в июле 1814 года, Оноре был зачислен экстерном в Турский коллеж, чтобы заново пройти курс предпоследнего класса.
Но и там, по словам А. Моруа, Бальзаку было плохо:
«В Турском коллеже, как и в Вандомском, мальчик страдал от нелепого скопидомства матери, которая была расточительна в крупных тратах, но расчетлива в мелочах. Его товарищи лакомились чудесной свининой, которую приносили из дому, а юный Оноре грыз сухой хлеб. „Тебе
Однажды он заявил:
— Вот увидите, в один прекрасный день ваш Оноре удивит мир!
На это мать лишь проворчала:
— Ты, должно быть, сам не понимаешь того, что говоришь.
Вместо ответа он лишь улыбнулся, насмешливо и добродушно. Мадам Бальзак сочла это молчаливым протестом, что вывело ее из себя. Ее вообще раздражало постоянное присутствие этого проницательного подростка, который все видел и обо всем имел собственное суждение.
Между тем Наполеоновская империя пала, во Францию вернулись Бурбоны, а вместе с ними начался новый передел сфер влияния. Теперь Бернар-Франсуа Бальзак стремился как можно скорее покинуть Тур. По счастью, Огюст Думерк, приятель Бернар-Франсуа (он был сыном его первого патрона), сохранил прежнее влияние и добился для него должности интенданта первого военного округа в Париже. И в ноябре 1814 года вся семья, включая бабушку Софи, поселилась в квартале Марэ, этой колыбели семейства Салламбье, в доме № 40 по улице Тампль.
Когда семья переселилась в Париж, Бальзака определили в пансион Жан-Франсуа Лепитра, который был некогда дружен с Бернар-Франсуа. Теперь месье Лепитр был директором учебного заведения, готовящего подростков к предстоящим экзаменам. Однако и в этом пансионе, где царил роялистский и католический дух, мальчика, жаждущего любви, преследовало ощущение одиночества и заброшенности.
Отец совсем не давал ему денег. Родителей вполне устраивало положение, что их сын одет и напичкан латынью и греческим.
Это заведение А. Моруа описывает так:
«Учебное заведение Лепитра помещалось в старинном дворянском особняке Жуайез, в доме номер девять по улице Тюренна. Швейцар, „сущий контрабандист“, смотрел сквозь пальцы на самовольные отлучки и поздние возвращения воспитанников и снабжал их запретными книгами; у него всегда можно было выпить кофе с молоком — такой аристократический завтрак был доступен лишь немногим, ибо при Наполеоне колониальные товары стоили очень дорого. Оноре, вечно сидевший без гроша, нередко бывал в долгу у этого человека».
Бальзак и здесь — очевидно, вследствие ставшего привычным для него внутреннего противодействия — не зарекомендовал себя «хорошим учеником». Разгневанные родители перевели его в другое учебное заведение. Но и тут дела пошли не лучше. В латыни он был на тридцать втором месте из имеющихся тридцати пяти. Результат этот все более укреплял мать в мнении, что Оноре — «неудачный ребенок».
Когда в 1816 году Оноре без всякого блеска закончил курс обучения, он, вернувшись в родительский дом, вновь не обнаружил там никаких перемен.
Отец по-прежнему тщательно следил за своим здоровьем
Марэ, как и раньше, оставался одним из самых степенных кварталов Парижа — здесь ложились спать в девять вечера, и улицы рано погружались во тьму. Здесь можно было жить в свое удовольствие, располагая десятью тысячами франков годового дохода. Примерно такой доход и был у семейства Бальзак. По соседству обитали многочисленные друзья, принадлежавшие к средней буржуазии, коммерсанты, еще занимавшиеся торговлей или уже удалившиеся на покой.
Семейство Бальзак поддерживало дружбу с дочерью старика Думерка Жозефиной Делануа, женой генерального поставщика провианта и скота, женщиной весьма обеспеченной и влиятельной. Запомним это имя, эта женщина еще сыграет немаловажную роль в судьбе Бальзака.
А еще был дядюшка Теодор Даблен, старый холостяк, бывший торговец скобяными товарами (на вывеске его лавки был изображен золотой колокол), богатый коллекционер и большой любитель книг.
В одном доме с Бальзаками жили их нотариус, мэтр Виктор Пассе, и старинная приятельница бабушки Салламбье, мадемуазель де Ружмон, женщина острого ума, хорошо помнившая старый режим и лично знавшая Пьер-Огюстена Карона, более известного как Бомарше. Оноре любил слушать ее рассказы о блестящей жизни этого человека.
А. Моруа пишет:
«Оноре любил этих славных людей. Позднее, как и все художники его времени, он станет высмеивать „буржуа“ и описывать пороки этого класса — своего класса, хотя будет при этом испытывать к ним „глубокую нежность и тайное восхищение“».
Мэтр Пассе выразил согласие взять Оноре к себе в помощники, а позднее сделать его своим преемником. С точки зрения родителей, что могло быть лучше? И тут же на семейном совете, где правила мадам Бальзак, было принято решение незамедлительно приобщить старшего сына к судейскому сословию.
В результате в семнадцать лет, в ноябре 1816 года, Бальзак без всякого желания со своей стороны поступил в Школу права. Впрочем, поступил — это не то слово, его туда буквально «запихнули» родители.
Однако С. Цвейг видит в этом определенный парадокс:
«Это 4 ноября 1816 года, по справедливости, следует назвать концом рабства и зарей свободы юного Бальзака. Он может теперь, как все другие, заниматься без всякого принуждения, а в свободное время предаваться праздности — во всяком случае, использовать это время по собственному усмотрению».
И Бальзак начал использовать это свободное время по собственному усмотрению: он стал посещать лекции в Сорбонне и приступил к занятиям литературой. В то время в Сорбонне читали лекции известные профессора Франсуа Гизо и Виктор Кузен.
А кроме того, любознательный Бальзак часто ходил в Музей естественной истории, где читал лекции знаменитый Жоффруа Сент-Илер, зоолог и специалист в анатомии, участник Египетской экспедиции Наполеона.
Однако родные не желали восторгаться этим и считали, что Оноре не должен иметь свободного времени. Он обязан зарабатывать себе на жизнь.