Бальзам Авиценны
Шрифт:
– Не сомневайся, это Желтый человек, – уверенно сказал Нафтулла. – Видишь, у шатра бунчук? Это его знак.
– Что он делает здесь? – ни к кому не обращаясь, задумчиво спросил Али-Реза.
– Ищет вас, – ухмыльнулся купец. – Вернее, твоего отца.
– Как Мирт может знать, что мы бежали? – недоуменно поднял брови слепой шейх.
– Он знает, кто вас отбил у него, – спешившись, объяснил Нафтулла, – поэтому держится поблизости от крепости исмаилитов, надеясь снова заполучить пленников. Желтый человек настойчив и отважен, жесток и силен. У него много людей и денег. Он не уйдет.
Торговец отвел свою лошадь в тень скалы, намотал поводья на руку и присел на корточки, ожидая, что решат делать его спутники. Они тоже спешились и завели коней в укрытие. Али-Реза усадил отца на седло и вместе с капитаном начал рассматривать лагерь Мирта. Судя по движениям маленьких фигурок, там было все спокойно. Федор Андреевич отметил: Мирт не забыл выставить часовых для охраны пасущихся лошадей и подступов к биваку. Наверняка Желтый человек имел военный опыт и разбросал вокруг замаскированные секреты, но сколько Кутергин ни вглядывался, обнаружить их ему не удалось. Что он мог противопоставить многочисленным и хорошо вооруженным противникам? Собственную храбрость, боевой опыт, смекалку и добытый в схватке с хивинцем кинжал – другого оружия у капитана просто не было. Его союзниками должны стать темнота и внезапность, а помощником – Али-Реза. Конечно, он безоружен, но можно попросить нож у Нафтуллы. Итак, два смельчака с ножами против множества сабель и винтовок? Однако что еще остается, если хочешь вернуть бесценный подарок шейха и собственные бумаги? Просто так Мирт ничего не отдаст.
Где шкатулка и книга? Скорее всего в шатре самого Желтого человека – вон он, стоит почти на берегу ручья и рядом с ним воткнут в каменистую землю пыльный бунчук. Полотнище шатра кажется отсюда грязным серым пятном с черной щелью входа. Когда стемнеет, нужно змеей проскользнуть к нему, проникнуть внутрь, найти вещи, а потом незамеченным вернуться. Почти невыполнимая задача.
– Хочешь пойти туда? – Али-Реза легко коснулся плеча русского.
– Да, как только стемнеет. Ты рискнешь оставить отца с Нафтуллой?
– Мне бы очень не хотелось, – признался молодой человек. – Но иного выхода нет. Давай я подберусь с той стороны, где пасутся лошади, и подниму шум? Это отвлечет их внимание.
– Не стоит будоражить осиное гнездо, – отказался капитан. – Лучше прикрой меня сзади. Я попрошу для тебя нож у Нафтуллы.
– Зачем? – Али-Реза пожал широкими плечами. – Я могу убить человека голыми руками. Мы с отцом много странствовали, и мне не раз приходилось защищать свою жизнь. На всякий случай я прихвачу веревку, ее будет вполне достаточно.
Кутергин молча кивнул и стал прикидывать, как лучше подобраться к лагерю Мирта в темноте. Обсудив все детали предстоящей вылазки, капитан и молодой шейх вернулись к ожидавшим их торговцу и слепцу. Услышав приближающиеся шаги, Мансур-Халим поднял голову и вытянул руки, призывая молодых людей сесть по обе стороны от него. Обняв их за плечи, он тихо сказал:
– Мне кажется, лучше отказаться от безумной затеи. Я предчувствую несчастья.
– Но ваш подарок и мои бумаги? – возразил русский. – Как оставить их в руках разбойника?
– Пойдем с нами, и ты получишь новую книгу. Мои друзья и единомышленники соберут все, что известно о караванных тропах, горах, реках и колодцах. Сведут воедино и отдадут тебе, – начал уговаривать слепец.
– Куда я должен пойти и сколько времени займет сбор сведений? – уточнил Федор Андреевич.
– Поедем на Восток, и не позже следующей весны ты получишь новую книгу.
– На восток отсюда британская Индия, – горько усмехнулся Кутергин. – И до следующей весны слишком долго ждать. Осеныо я должен вернуться в Петербург и доложить о результатах экспедиции.
– Не хочешь, – горестно вздохнул старик. – Что же. тогда пусть судьба будет милостива к нам!
Он сложил ладони и молитвенно провел ими по лицу. Капитану стало немного не по себе – словно на него повеяло вдруг могильным холодком, а сердце защемило от предчувствия близкой беды. Вот и шейх предчувствует несчастья, и даже непредсказуемый, лживый, переменчивый, как ветер, Нафтулла уговаривал не ходить в лагерь Мирта. Может быть, желание вернуть шкатулку, книгу и бумаги просто блажь, глупое упрямство и донкихотство? Ведь и так его уже занесло неведомо куда, забросило в сердце диких, неприступных гор, а он по своей воле ищет новых приключений, едва успев вырваться из лап фанатиков. Оставить все как есть, уйти с шейхом и его сыном или дать торговцу еше один камень и попросить вывести к русским фортам?
А главарь диких разбойников, именующих себя вольными всадниками, будет торжествовать победу над русским офицером? Сколько простых российских мужиков, одетых в солдатские рубахи, заплатят своими жизнями за то, что капитан Генерального штаба Федор Андреевич Кутергин спасовал и не привез сведений о пустынях и колодцах, о бродах и переправах, караванных тропах и перевалах?! Петр Великий говорил: «Офицеры суть солдатам, яко отцы детям!» Какой же из Кугергина отеп, если он предаст детей своих, оставив их слепыми, без карт? Понадеяться на других, бежать, спасая шкуру? Достойно ли такое офицера русской армии?
– Наверное, я не вправе втягивать вас в свои дела, – сказал капитан. – У меня с Миртом особые счеты, а вы уходите! Без Али-Резы вы, уважаемый Мансур-Халим, абсолютно беззащитны.
– Ты не сможешь один, – возразил молодой шейх, но Федор Андреевич не дал ему договорить:
– Смогу! Желтый человек охотится за вами, поэтому уходите!
– Мы не можем без конца злоупотреблять твоим благородством и просто обязаны помочь, как ты помогал нам. – Слепой шейх погладил ладонью длинную седую бороду. – Но в твоих словах скрыто зерно мудрости. Если ты решил отказаться от нашей помощи, пусть свершится угодное Аллаху!
Обернувшись, Кутергин увидел рядом Нафтуллу: склонив голову набок, он с интересом прислушивался к разговору. Заметив устремленный на него взгляд капитана, торговец быстро выставил перед собой ладони, словно желая отмести все подозрения:
– Мне неинтересны ваши дела! Просто пора перекусить. И еше я хотел бы узнать, когда вы намереваетесь отправиться дальше? Нельзя торчать здесь до скончани века!
– Они уходят. – Федор Андреевич показал на слепца и его сына. – Я остаюсь. Можешь дать им лошадь?