Банда 7
Шрифт:
— А может, Сысцов и совершил второе убийство?
— А зачем? Во время второго убийства Сысцов был в Италии. Его замысел был таким — оба убийства исполнены одним и тем же человеком. Второго он совершить не мог, следовательно, и первое убийство совершил не он.
— А может быть, вторую женщину убил Величковский?
— Нет, — твердо заявил мужичок. — Он слаб. Во всех смыслах слова. Привозить девочек из Пятихаток он может, умеет сфотографировать их нагишом... Но не более.
— А Пияшев? Разве он не подходит на роль убийцы?
— Зачем ему этим заниматься?
— В таком случае, — заговорил Худолей, — в таком случае... Уж если вы все знаете и можете так легко все объяснить... Как понимать неожиданный отъезд Светы?
— Из всего, что вам известно, ответ напрашивается сам собой. Я мог бы на этот вопрос и не отвечать. Света пришла в свою квартиру, в комнате труп. От увиденного она в полубессознательном состоянии. А у Пияшева на нее заказ в Италии. Она ведь и раньше бывала в этих поездках. В мертвой руке убитой женщины — нож, который принадлежит Свете. С ее отпечатками Пияшев и сунул этот нож в руку женщине. Ему не составляло труда убедить Свету в необходимости срочного отъезда, пока об убийстве не прознали следственные органы, — мужичок кивнул в сторону Пафнутьева. — Он сказал ей, что нужно уехать хотя бы на время, пока все выяснится, пока во всем разберутся и так далее... И она дрогнула. А кто не дрогнет?
— А кто вы, собственно, такой? — не выдержал Халандовский. Он чувствовал, что как хозяин должен избавить Пафнутьева от бесцеремонных вопросов.
— Автор, — ответил мужичок.
— Это, простите, в каком смысле?
— В том смысле, что все происшедшее — мой вымысел.
— Но тогда... тогда получается, что и мы все... тоже ваш вымысел? — побледнел от гнева Шаланда.
— Совершенно верно, — невозмутимо кивнул Автор. — Но вас не должно, это расстраивать, поскольку сегодня мы расстаемся. Не знаю, как получится, но, думаю, навсегда. Во всяком случае, надолго.
— То-то я смотрю, вроде мы где-то встречались, — сказал Пафнутьев.
— Что значит встречались... Мы и не расставались. Десять лет вместе. И заметьте, никто из вас не погиб, никого не настигла бандитская пуля, бандитский нож, хотя риска, опасностей было достаточно. Пришла, ребята, пора прощаться. Дальше живите сами. Вы сможете, все у вас получится. Я сейчас уйду, а вы продолжайте свой пир, это не последний ваш пир... По делу мы все вопросы сняли? — обратился автор к Пафнутьеву.
— Вроде все... Осталось их закрепить юридически.
— Это вы сможете и без меня. Осталось еще одно... У меня для вас подарки. На память.
— Царские? — усмехнулся Халандовский.
— Нет, цари такого не могут. Павел Николаевич, подойдите к телефону.
— Я должен кому-то позвонить?
— Нет, вам звонят.
— Не слышу никакого звонка.
— Подойдите к телефону, Павел Николаевич, — настойчиво повторил Автор.
Пафнутьев, недоумевая, встал, оглянулся на друзей, неуверенно шагнул к телефону на подоконнике, и в этот момент раздался звонок. Уже решительнее Пафнутьев
— Да! Пафнутьев на проводе! Да, — повторил он уже тише. — Я хорошо слышу... Да, я все понял... Что? Зачем? Сегодня? Уже поздно, Вика! Ну, хорошо, хорошо... Я постараюсь. Нет, я не задержусь.
Пафнутьев положил трубку, в полной растерянности вернулся к столу, опустился на стул, обвел всех беспомощным взглядом.
— Ничего не понимаю... Звонит Вика... Просит принести сегодня соленых огурцов и моченых яблок... Зачем ей огурцы на ночь глядя? Аркаша, ты что-нибудь понимаешь?
Халандовский, не отвечая, наполнил рюмки, поднялся.
— Выпьем, ребята! За прибавление в семействе Пафнутьевых! За юного Пафнутьева! Мы победим! На всех фронтах!
Все еще ничего не понимая, Пафнутьев чокнулся с Халандовским, с Автором, механически выпил, поставил рюмку на стол.
— Это что же получается... — пробормотал он.
— Не могу же я вас оставить с проблемами, — сказал Автор. — Это было бы нечестно. — Он встал, подошел к Шаланде, протянул два зажатых кулака. — В какой руке? Выбирай, Жора.
Шаланда поколебался, взглянул на Пафнутьева, словно прося поддержки, ткнул наугад в правый кулак. Когда Автор разжал его, все увидели на его ладони генеральскую звезду.
— Ты бы в любом случае, Жора, не ошибся, — сказал Автор, разжимая левый кулак — там тоже оказалась генеральская звезда. — Слишком много дырок на твоих погонах... По три на каждом. Теперь будет по одной.
— И это... Это не хохма? — побледнел Шаланда.
— Можешь привинчивать хоть сейчас. Приказ уже подписан.
— Давно?
— Минуту назад.
— Обмыть звезды-то надо, — ворчливо сказал Халандовский.
— Не может быть... — прошептал Шаланда.
— Есть вещи, которыми не шутят! — веско сказал Автор. Взяв из рук Шаланды звезды, он опустил их в стакан и залил водкой. — Кажется, так надо поступать в подобных случаях?
— Жора, только до дна! — строго наказал Халандовский.
— Да я за каждого готов пить до дна! — заверил Шаланда. И тут Автор столкнулся взглядом с Худолеем. Тот сидел, вжавшись в свой стул, словно боялся удара сзади. Его побелевшие пальцы впились в край стола так, что казалось, никакая сила их не сможет оторвать.
— Подойди, Валя, к телефону. Тебе звонят.
— Откуда? — просипел Худолей.
— Из Шереметьево.
Деревянной походкой, какими-то негнущимися ногами Худолей подошел к телефону. Худолей обернулся, и в этот момент раздался звонок.
— Нажми белую кнопку — мы тоже хотим слышать! — сказал Халандовский. Худолей послушно нажал белую кнопку.
— Да, — сказал он в трубку. — Слушаю.
— Валя! — услышали все взволнованный девичий голос. — Это Света! Валя, я звоню из Шереметьево! Мы приземлились полчаса назад! Я в Шереметьево! Ты слышишь меня?
— Слышу, — из последних сил проговорил Худолей.
— Я вырвалась! Меня наши ребята привезли контрабандой, представляешь?! Летчики! Переодели стюардессой и провели на борт! Я прилетела без документов!