Банда гиньолей
Шрифт:
Он не оставляет нам времени поразмыслить, подхватывает нас… цоп!.. и снова куда-то тащит. Не дает ни секунды передышки… Коридорчик… этаж выше… лестница… еще лестница… Уф, приехали!.. На чердак… Он знакомит нас с помещением, назвав его Залом экспериментов… Громадное пространство под самой крышей, какой-то несуразный ангар… А вот и «эксперименты»! Еще одно невообразимое нагромождение всякой всячины… Чего здесь только нет!.. Железки, стеклянные сосуды… Навалено кучами, как у Клабена… Хаос стал моим уделом: люди, собранные из осколков, семьи, сшитые из лоскутков… Уверен, он запрет нас здесь… Все свихнулись на одном пунктике! Что он еще затевает? Где он понапрятал здесь кранов? Ошибка исключена, ищу их всюду: на стенах, в воздухе, на полу…
— Тс-с-с! Тс-с-с!
Полковник возвращается с чрезвычайно загадочным видом… Вечные секреты!.. Он беспокойно осведомляется,
— Вирджиния! Вирджиния! Дважды повторяет призыв. Ответа нет. Оборачивается к нам:
— She is shrewd! Она хитрая!..
Так сказать, поставил в известность…
Мусолит свою карамельку. Кто-кто, а он знает Вирджинию!.. Будьте покойны! Он прислушивается… Нет, полное безмолвие… Он тихо-тихо затворяет дверь, приближается к нам и так доверительно, едва не на ушко, объявляет:
— Я, полковник О'Коллогем — Royal Engineer! Королевский инженер!
Сам себе берет под козырек.
— Тридцать два года службы! India! Here! В Индии, здесь и там! The Empire is in danger! Грозная опасность! Газы, газы! Вы почувствовали, gentlemen!
О да, еще как!
— The Devil! Дьявол! Gentlemen! Вот, джентльмены! Греховность! Люцифер! Жупел! Вы почувствовали? Sulfur! Понимаете меня? Значит, надо молиться Богу! Pray God! Pray God! Немедленно! And now!..
С приветом!
— Pray God! Сейчас!
— Pray God? Ничего не понимаю…
Он хватает меня за руки, соединяет их, сейчас заставит молиться… Да, тут уж не до шуток…
— Здесь! Вот здесь! На колени!..
Он опускается тоже… в своем парадном облачении… Стоим на коленях все трое… Он должен быть доволен.
— Pray God!! — вопит он. — Pray God! Остается лишь повиноваться.
Я знаю только «Отче наш», начинаю читать… Он тотчас же подвигается ко мне. Хочет убедиться в глубине моей веры… обнимает меня… лобзает в лоб… в полном восторге вскакивает на ноги…
— О, you understand!.. You understand! Му dear incisible! In… vin… ciblle! Мой неукротимый, мой неукротимый! Союзники! Великолепные союзники!.. Чайна! Франс!.. На колени!.. Посвящаю вас!..
Тут не до смеха. Он вынимает саблю из ножен, опускает на мое плечо, постукивает. Вот так, посвящены!..
— England rule the World! — возвещает он. — Англия правит миром!..
Ждет, чтобы мы ответствовали хором.
— Гип-гип, ура!..
Так-то! Вторично возглашаем здравицу, а в придачу и «Да здравствует Франция!..» Воспарение духа!.. Он на верху блаженства, обнимает нас…
— Gentlemen! Вы поняли! Фриц капут! Газ! Капут! Финиш! Он хохочет.
Ох, опасаюсь я слишком бурных проявлений чувств!
— Берегись! — кричу я Состену. — Теперь я точно видел, он полез под верстак!.. Сейчас открутит кран!..
Нет, тут что-то другое… Ох, как я напугался!.. Он выволакивает две здоровенные штуковины… Что-то вроде масок, что-то совсем уж чудное с широченными очковинами, а вокруг накручено трубок, змеевиков, и маленьких, и больших… Что-то вроде водолазных скафандров, только каких еще свет не видывал… Черт знает чего наворочено, а уж весить все это должно!.. Мы помогаем ему, один он не справится…
— Gentlemen! Safety first! Безопасность прежде всего! Это звучит. Он представляет нам свои диковины.
— Вильгельм Завоеватель 1917 года! На Берлин! На Берлин! Modern!.. Modern!.. — возвещает он, снимает кивер, собираясь надеть на голову один из приборов. Верно, надумал отправиться в таком виде в Берлин… Я-то не стану его удерживать…
Ну, везет же нам! Надо же было встретить этакое явление природы!.. Он растолковывает нам назначение приборов… Они разные, нельзя путать. Один с клапанами, вот этот… А этот без… А вот «мамочка», самый громоздкий, с толстой свинцовой трубкой… Вот этот, так называемый клапанный, приоткрывается на верху головы… Видите?.. Медная подвижная заслонка. Она опускается и заслоняет ваши глаза… А вот тут сине-красные очки. Пусть Состен сам испробует! Давайте!.. Пусть потянет воздух через клапаны!.. Ему не будет скучно!.. Все по очереди!.. Они начинают обсуждать техническую сторону дела… Они действуют мне на нервы — Состен — со своими китайскими причиндалами, а тот — в опереточной мишуре… Они начинают горячиться… Я размышляю. Мое дело — сторона, но им непременно хочется объяснить мне систему дыхания!.. Ни в коем случае!.. Хотят соблазнить меня… С какой радостью я послал бы их куда подальше!.. Все это — пакость, и ничего больше. Вот только Вирджиния… Я размышляю, размышляю…
У полковника прямо искры летят из-под копыт. Поистине восторженная личность… Его посетила
— Все трое, все трое на войну! War!
Ясное дело, в масках…
Он что, именно этого и добивался?.. Отбросить немцев своим клапанным мурлом?.. Его только и не хватало!.. Мать честная, дай ему, Боже, здоровьица! Можно было догадаться… Делаю Состену знак, что, мол, пора навострять лыжи. Это же конец, полный отпад!.. Ан нет, они заделались приятелями. Такая нежная взаимность! Водой не разольешь! У них женилки стоят от этих железок… Состен уже и не глядит на меня… Они обещают, клянутся друг другу, что нагонят страху на немчуру… Балабонят, как заведенные, по-англо-французски. Верно, толком и не понимают, о чем другой долдонит, но души друг в друге не чают… Но уж я, во всяком. случае, не собираюсь морочиться с противогазовым или говнозащитным колоколом!.. Хватит, нарезвились! Да пусть хоть женятся… Пошли они!.. Ну отчего Состену было не взять с собой старичину Ахилла Роденкура?.. Он же мне о нем столько рассказывал!.. Ну, положим, я разбираюсь в касках… носил на войне… с высоченным щетинистым гребнем, и все такое… Я раскинул мозгами. Мне вспомнилось: те были полегче, а все-таки нешуточные каски носили в четырнадцатом кирасирском полку, о-го-го!.. Еще и теперь макушку ломит… Ну, а эти двое собрались куролесить, напялив вроде бы противогазные намордники с лягушачьими гляделками… Проклятая невезуха! Конца ей не видать!.. Добавьте еще моего вундеркинда… Как же славно они спелись!.. На меня ноль внимания… Хватаются за аппараты, разбирают, ломают в полном согласии… Крушат все системы, курочат молотками, отвертками… Вышибают чеки болтов. Работа кипит!.. Добрались до тоненьких мембран, остервенело шуруют… Жуть берет! У них точно приступ лихорадки… Кряхтят, рады до чертиков, прямо обалдели от техники… Попробуй я слово сказать, они меня просто убьют!.. Безумство разрушения!.. На меня даже не взглянут… Взъярились на свое барахло, просто озверели… Дикари! Крушат в четыре руки… И-эх! Сгребают эти расчудесные маски и — хвать ими о стену, а потом — ну доламывать обломки! Видно только две задранные задницы… У китайца — расшитая, у полковника — алая. Расфигачивают свое барахло, полными горстями швыряют его вверх, и оно падает, сыплется… Гайки, винты, куски слюды… Видать, газ в голову им ударил… Ну, потеха! Просто очумели!.. Ох, обрыдли они мне… Бывайте здоровы!.. Смоюсь-ка я втихую, они и не заметят… Ну, вперед! Я собираюсь с духом и… бац!., опять выпускаю пар… Малышка же!.. Я колеблюсь, не знаю, как быть, мне плохо… Как попрощаться с ней? Дурная примета, ох, дурная — умотать вот так, как дубина стоеросовая… Она была так ласкова, так великодушна, к нам двоим, а мы таким хамьем себя выставили, особенно эта ворона китайская!.. Хотелось бы повидаться с нею, сказать на прощанье, что я здесь ни при чем… Хоть два словечка… Не топать же отсюда, как тюха сиволапая… Ненасытное брюхо, дурья башка, невежа… Она, конечно, пока еще девчонка, но уже рассудительна, как женщина. Мы ж видели, как она распоряжалась, какое место занимала в доме, видели, что была в нем ангелом-хранителем… Дождусь ее, а тем временем два этих олуха-крушителя, глядишь, выдохнутся, умаются на своих обломках… Кстати, они уже гораздо слабее колошматили. Припадки рано или поздно кончаются.
Прекратилось все это не скоро, уж очень им нравилось куролесить вдвоем… Еще по меньшей мере три часа они собирали и разбирали скафандры да устраивали друг другу каверзы: припрятывали какие-нибудь детали, а потом запускали ими друг другу в рожу… Такие вот шуточки шутили… Цирк!.. Мартышки в загуле!.. Состен задрал на себе юбку и подколол ее английскими булавками…
— One wealve embryoun, gentlemen! Колоплудная оболочка кителенка, джентльмены!
Великое свое изобретение полковник прищелкивал себе к животу — хитро придумано! Он все показывал наглядно, объяснял, как противогаз определяет газы, воздух и азот, как по капле растворяет в них яды… До чего хитроумная механика!.. У Состена просто челюсть отваливалась. Он ловил каждое его слово, повторял за ним каждое движение…
Внезапно полковник привскочил, выпрямился… Застыл, выставив палец…
— Пис-пис! — возопил он. — Моя простата!..
Взгляд у него остановился, точно он прислушивался к голосам… Это что-то новенькое!.. Он начал шарить у себя в штанах, воткнул палец в задницу и как припустит!.. Точно ветром его сдуло!..
Потом-то мы пообвыклись. Это случалось с ним время от времени, особенно после того, как понервничает. Тогда просто беда!.. В тот раз я обрадовался: мне нужно было кое-что сказать Состену. Пора было кончать с этой катавасией.