Банда гиньолей

Селин Луи Фердинанд

— Беззаботная ветреница! — говорю я. — Don't you know? Знаете что? Этим вечером я покончу с собой!..

Лихо, а?

— You?.. You?.. You?..

Она отказывается верить… Вижу, как смеются ее глаза… Что бы такое сделать, чтобы озадачить эту вертихвостку? Снова задумываюсь… Я вышел из игры… С ней мне некуда податься… Как сделать, чтобы эта маленькая жестокая сучонка стонала, корчилась, каталась по полу, выла, обливаясь слезами?.. Значит, ждете легавых? Дайте еще подумать… А я кое-что покажу легавым! Я свергну Состена! Слышите?.. Шут поганый! Жулик! Стукач! Плюнуть и растереть!.. Неужто он окажется сильнее фильмов?.. И дядя еще, проклятье! Полковник вшивый, трясунчик!.. Бойня! Кровищи море! Для барышни! Резня прямо в гостиной!.. Это я тебе обещаю: лужи, ручьи, потоки… Ей ведь подавай настоящее кино! Говорю ей, что умру, а ей —

все хаханьки! Что ж, увидит кое-что другое… Три… десять… двенадцать… Лакеи вместе со всеми… Груды трупов… Как у Проспера… Как у Клабена!.. А потом — подожгу… Увидит, как мне все это приснилось… Увидят, шучу я или нет!.. А поцелую ее, прежде чем заполыхает… Она увертывается, играет в прятки… Не хочет, и все тут… Ничего у меня не выходит! Небо в ее глазах… Маленькая егоза… Как прекрасна эта волшебница! Забываю обо всем, глядя на нее… Ничего уже не соображаю, все забыл… И вот я снова на коленях! Она не возражает, когда я кладу голову ей на колени… О, золотое мое диво! Снова с моих губ слетают эти приторные словечки… Я таю… таю… Опять прошу у нее прощения, еще, еще!.. Кончится тем, что я отрежу себе язык… Я валяюсь у нее в ногах… Изваживаю, превращаю в тряпку костюм… Теперь — встать… Скоро явятся те… Она снова смеется. Как же она бессердечна!.. А вот и чертовы слуги… Никогда надолго не оставляют в покое… Они несут столовые приборы — настал час ужина… Ходят взад-вперед, открывают двери… Потянуло запахами стряпни… Принюхиваюсь… Ого, окорок! Точно! Тяну носом, ничего не могу с собою поделать… Позор!.. Ох, как хочется есть! Снова хочется!.. Да, конечно, прежде чем умереть, покончить с собой… Да, да! Горы трупов после… О, ужас! Свинья ненасытная, согласен!.. В животе урчит от голода, лютого голода…

— You stay with us? Вы остаетесь с нами?

Она приглашает меня, подсмеивается надо мною… Мне бы уйти… А как же ртуть? Забыта… Все-то я забываю! Снова увижу дядю, Состена, всю семейку за столом. Как ни в чем не бывало… Дожился!.. Мое самолюбие уязвлено… Плутовка смеется, видит, что я страдаю от стыда и голода… А я-то собирался совсем отказаться от пищи, торжественно поклялся!.. Из кухни снова наносит духом окорока… Сомнений нет, окорок! Я дал обет умереть… Хоть бы сбежать отсюда! Но я так устал, в голове звенит от голода. А, остаюсь! Околеть? Нажраться?.. Конца этому не видать! Осквернить мою столь трагическую любовь? Никогда она не поймет меня. Бесчувственная! Миленькая феечка, но пустенькая… Птичья головенка… сплошные причуды… Меня не поняли! Так что же, убить ее? Избавиться, что ли? Залюбить насмерть?.. Я несу околесицу, сам себе смешон… Убью в другой раз… Стало быть, пожрать. Да-да, похавать. От голода в голове точно хмель. Запах, втекающий в двери, заполоняет, пропитывает… Вдыхаю его, истекаю слюной… Роковая любовь!.. Как же мне трудно!.. Я плохо веду себя… Окорок! Ни на что не гляжу, весь в ожидании жаркого… Плевал я на других, пусть идут! Мелькают ножи… прибор… хрустальная посуда… теперь бокалы… Шампанское! Все готово. Закуски и охапки роз… Гляди-ка, настоящий праздник! Уж не ради ли нас в такую трату вошли? А что там за пузырек, на самой середине?.. Ртуть! Моя ртуть! Празднуют ее, празднуют меня! Тот самый пузырек, в точности… Узнаю… Вроде украшения… на самой середине и, главное, в окружении роз… Будем праздновать мою ртуть в семейном кругу и между добрых друзей.

Ничего не скажешь, с изюминкой шуточка!.. Ловко!.. И как нельзя кстати. Теперь ясно, почему меня пригласили… почему рассчитывают на меня… Ой-ей-ей, сейчас заявятся, вся шаражка…. Немного самолюбия, Фердинанд! Уноси ноги!.. Гляжу на прекрасное дитя. Ее губы трогает легкая усмешка… Уйти?.. Остаться?.. Я краснею, заикаюсь, указываю малышке на пузырек… Вон посреди стола, между цветов…

— Oh, it 's funny! Как забавно!

Я-то не вижу тут ровным счетом ничего забавного… Ясно, что она здесь ни при чем. Странные у них развлечения…

— Don 't mind! Don 't mind! Не обращайте внимания!

Это все, что она в этом нашла… Просто ребячество! Я отвратительно малодушен! Пользуюсь любой возможностью, чтобы уступить… Останусь, опять останусь! Краснею, но остаюсь… Сижу как пришпиленный… замороченный… бесхарактерный… Да хоть бы и полиция! Пусть забирают! Конечно же, все подстроено… Они все заодно, прямо-таки убежден!.. Этот номер со ртутью — последний штрих, завершающий картину. Ртуть на столе… пузырек… Кино! Кушать подано, сударь! Без Состена здесь не

обошлось! Дерьмо! Эта сволочь была в сговоре!.. А эта?.. Гляжу на милашечку… Доняла меня таки… Ощущаю прилив бодрости… Ну, дразнилочка, мордашечка? Что за игру вы тут затеяли с нами, с кошечками, птичками?.. А уж ломанья! Для отвода глаз? К чему бы все эти ужимочки, завлекалочки, уверточки?.. А вот спущу с вас штанишки да такую порку задам!.. А, распутница?.. Это вам не пташечки… Прав дядя-то ваш: наказывать надо прямо на месте!.. Ох, звенит в голове!.. Так я и решил… Впрочем, не знаю, ничего не знаю… Угроза! Отовсюду грозят опасности!.. Во что я влезаю?.. Доказательство?.. Да и окорок почти уже на столе! Чую его! Каким духом тянет! Близок локоток… Из буфетной наносит… Челядь хлопочет… В глазах от них рябит… Я усаживаюсь в кресле поглубже, смежаю веки…

— А, вы все-таки здесь! Явился сияющий Состен.

— А, это ты, гусь лапчатый! Погоди у меня!..

Он стряхнул с меня отупение. Ну, погоди, стервец! Уж я тебя отделаю!

Я вцепляюсь в него.

— Тебе хватило нахальства, дрянь такая?

— Что такое? Что такое? Ну, характерец!..

Он отталкивает меня одной рукой.

— Мадемуазель, извините его!..

Он стыдится меня, приносит за меня извинения. Приличия!

— Старый мерзавец! Слышишь, шкура?..

Так я этого не оставлю! Я зол!

— Я покажу тебе, где раки зимуют!

— Ну-ну, спокойствие! При девочке-то!

Он просит меня пощадить чужие уши… Подхватывает меня под руку, увлекает в сторону… Что этот, что Боро — один хрен… Кругом лицемеры…

Стол накрыт. Вот и полковник. И жратва!.. Они оба переоделись. На них рабочие комбинезоны, высокие резиновые сапоги. С китайцем и опереткой покончено… Оба серьезны, в высшей степени «эксперименте». Ученые за работой. Рядом с ними я — ноль… даже с моими тремя фунтами шестью шиллингами!.. Сразу иду в наступление. Говорю ему:

— Хорош, Состен, ну хорош! Тоже воруете?

Щелк в лоб!

— Куда уж мне с вами тягаться, красавчик!

Он ждал моей подковырки. Шепотом обмениваемся любезностями, грыземся… Малышка ничего не слышит, да и полковник тоже… Он сидит молча… Взглядываю на него, прожевывая очередную порцию… Сидит и с улыбочкой глядит прямо перед собой… Человек, поглощенный своими мыслями! Время от времени хмыкает, подкладывает себе изрядный кус то ветчины, то окорока… что подвернется под руку… Едок неслабый, да как им не быть! Видели бы вы этот стол!.. Снова шепчу Состену:

— Ты у меня налопаешься, гад! Я тебя угощу поджаркой из дерьма, слышишь, дорогой Учитель?..

Он был омерзителен мне.

А пузырек со ртутью не зря здесь торчал, у всех на виду, среди цветов. В мой огород камень… Посмотреть, какая у меня будет рожа… Напрасно старались!.. Я держался, будь оно неладно, хорошо держался!

Я его тихонечко так, на ушко, предупреждаю:

— Чтобы ты знал, поганка!.. Если они придут… твои дружки… дружки твои легавые, понял, гаденыш?.. Так вот, один я не уйду!.. Сразу тебе говорю, понял, легаш? Предупреждаю тебя, шкура полицейская!..

— Тш-ш-ш, молчите, несчастный!

Он оскорблен в своих лучших чувствах… находит меня несносным.

— Что за манеры!

Он сетует, он возмущен до глубины души. Я слишком дурно веду себя!..

— Потише, пожалуйста! Ведите себя прилично!.. Вы не в своей вахмистерской!.. Вы слишком шумно едите! Не весь же кусок! Режьте мясо ножом!..

Я действительно вел себя невоспитанно… во мне говорило раздражение… По его вине… Малышка видела, что мы перешептываемся… Дядя, по счастью, вообще никуда не смотрел. Глаза немигающие. Ел, словно завороженный… Глотал все подряд, без разбора, точно во сне… Сельдерей… жирная сардинка… порядочный кусок рокфора… конфеты, целая пригоршня… Переходил от блюда к блюду в обратном порядке…

Начинал новый круг с фруктов… А уж чавкал, как собака, в десять раз громче меня!..

— Что, Состен, не смешно?

Нет, он и не думал смеяться, а между тем, прямо напротив него… Ну, не забавно ли, а? Не забавно?.. Вот они каковы, подлизы…

Нет, я не собирался снова ругаться, спорить, беситься. На кой черт! Что от этого изменится?.. Я противен себе… Пусть делают, что хотят!.. Наспорился досыта! Ну-те, улыбочки направо-налево!.. Вот так!.. Такой же олух, как они! Спокоен, приличен, понятлив — все у меня в порядке… Так придут легавые? Пусть, пусть приходят!.. Жду их, они найдут меня приличным… Семейный круг, все такое, ртуть посреди стола, цветы, улыбки…