Банда вампиров
Шрифт:
Станислав, как истинный босс, проигрывать в спорах, разумеется, не привык, и его было не остановить.
– Обмотают задроты деревянную корягу бинтами, а вам, дурачкам, – он обводил рукой политиков с Ботаником, – задвинут, что так, мол, и так, это мумия из этого… как его… Египта, – вспоминал он, напрягая извилины. – А вы варежки пооткрывали, гривами машете: да, да! Или купят ножик за фунт на блошином рынке, положат за стекло и напишут: этим ножичком брил себе яйца сам король из десятого века. Ну а вы снова зенки вылупили и ахаете, охаете. Они же на вас бабло рубят, темнота вы дремучая! Им, конечно, тяжело с такими,
– Ну а почему нет? – удивлялся Александр. – Что плохого в опере?
– Ставлю литр, если скажешь, что в ней хорошего. Глотки дебилы рвут, а ты с умной рожей должен сидеть и делать вид, что типа интересно.
Затем выпив пива, покурив и успокоившись, выдвигал самый весомый аргумент против культурных заведений:
– Да и пива там не продают. Чё там вообще делать, скукота и брехота, – махнув рукой и смачно сплюнув, подытоживал босс.
– То есть в запротоколированные факты и археологические находки ты не веришь? Ты атеист-реалист? – не унимался назойливый Александр.
– Им, чертям, верить – себя не уважать. Знал я одного чувачка, Вилнёвского, так его менты так запротоколировали, что он десятку ни за что отмотал. И как им верить после такого? – гнул свою линию босс.
После таких, малопонятных для «политиков», моментов спор заканчивался, и каждый оставался при своём.
Вот на данном этапе повествования (когда «политики» пытались затянуть Вампиров в музей) и случилась ещё одна история с лидером группировки Станиславом, который третий год жил без секса и, когда подвернулся случай, не устоял перед соблазном, вкусил так называемый запретный плод.
Эта история началась с монотонного похмельного утра, коих в пустой жизни Станислава было огромное множество. Поначалу куда-то запропастились неделю не стиранные и дырявые носки, затем подвёл туалет, который забился, и босс провозился с ним целых полчаса, ликвидируя засор. Несмотря на нехватку времени, он успел наполировать цепку с перстнем и, облачившись в заношенную фирму, выскочил на улицу, где моросил небольшой дождик и было довольно холодно. Земельного цвета кожа вся покрылась пупырышками, небритый кадык вздулся и заметно выпер, готовый выскочить наружу.
– Падла! Не погода, а чёрт-те что, – прошипел босс, возведя пропитые очи к небу.
Сегодня он направился не на остановку, как поступал обычно, а бегом побежал в находившийся неподалёку польский магазинчик, дабы за скрытые от братвы три фунта купить себе самого дешёвого и самого крепкого польского пива с загадочным и многообещающим названием «Зубодёр».
Когда дело было сделано, Стасик вышел на улицу, поозирался по сторонам и, не заметив какого-либо шухера в виде полиции или местного активиста, залпом опустошил одну из трёх баночек «Зубодёра». Быстро скурил стрельнутую у «копчёных» сигаретку, а пустую тару выбросил тут же, под двери магазина, хотя урна находилась в полушаге от оного.
«Как же в падлу на работу ехать», – раздосадованно думал Стаська, уже упаковавшись в прибывшую «микрушку». Но ничего не поделаешь, работать надо, мамка далеко, и не поможет ведь никто. Минут через десять коварный «Зубодёр» дал о себе знать, настроив босса на позитивную волну: мир приобретал всё более яркие цвета, а голоса – приятный для слуха тембр, время останавливалось, душа пела! Стаська заулыбался, заёрзал на месте и незаметно для него самого рука автоматически полезла в рюкзак за второй баночкой зелья. Несмотря на то, что на фабрике, где он работал, категорически запрещалось распивать алкогольные напитки, он порой умудрялся напиваться, причём после отрабатывал смену, вполне контролируя себя.
Вот и сегодня он, по сути, пьяный, смело ехал на работу, зная, что всё будет хорошо, сослуживцы не сдадут, ибо все они сами были выходцами из Восточной Европы и покрывали один другого.
Салон наполнился стойким запахом пива, но все пассажиры сделали вид, что не замечают этого, и молча смотрели в окно, за которым открывалась довольно пёстрая, но при этом унылая панорама.
После второй баночки «Зубодёра» ужасно захотелось курить, но такой наглости даже босс не смел себе позволить. «Потерплю, а то все раскричатся», – подумал он, почёсывая небритую вытянутую шею.
Вот тут-то и началось такое, что впоследствии привело нашего героя к безумной ночной оргии. Почесав шею, Стаська одним глазом заметил, что сидит рядом с какой-то дамочкой, и ему показалось в тот момент, что эта чикса даже ничего такая. Он окинул спутницу довольно вызывающим взглядом, пристально посмотрел ей в глаза и за неимением сказать что-нибудь путное ляпнул первое, что взбрело ему в охмелевшую голову:
– А ты ничего такая крошка! Как это я раньше тебя не замечал?
«Такая краля тут катается и глазки мне строит», – подумал он, и, хотя алкоголь уже мешал адекватно мыслить и излагать, тестостерон, переполнявший его организм, заставляет его вслух высказать такое, что привело бы любую другую девушку в ступор и непомерный стыд.
– Я бы тебе вдул! – уверенно и громко заявляет он с гордо поднятой головой.
Но та не растерялась, а лишь тихо и кокетливо ответила:
– Ой, слушай, ну какой ты романтик! Прямо слов нету. Что, прямо здесь? – Затем ещё кокетливее: – Ха-ха-ха!
Станислав в одурманенном состоянии решает, что всё идёт по плану, и продолжает знакомство. Он начинает рассыпаться в комплиментах, правда, нелепых и неуклюжих, при этом до кучи описывает и свои страдания, перенесённые в лихие юные годы. Не позабыл пожаловаться и на некоего следователя Петраускаса, мол, он взяточник и непрофессионал. Затем по полной досталось правоохранительной системе Литвы с Сеймом в придачу. Незабытыми остались и ЕСПЧ, и королева Англии, все вышеупомянутые так или иначе были позорными волками или терпилами. Почему-то все они мешали Стасику наладить быт и развернуться по полной. Эта пылкая тирада сопровождалась изысканной, отборной феней и чёрным матом. Даже прошедшая Крым и рым попутчица ужаснулась подобной лексике и зашептала, озираясь по сторонам:
– Ой, ну не матерись ты так. Люди ведь кругом.
– Спокойно, малая. Просто у меня в роду все матерились, и батя, и дед, помню, по фене балакали. Так что не учи жить, – выпалил босс и на несколько минут смолк.
Невероятно, но всей этой пустой болтовнёй пустозвону Станиславу удаётся разжечь в груди барышни неимоверный пожар.
– Э, слушай, а как тебя, правда, зовут? – после недлительной паузы спросил он, понемногу превращаясь из брутального мужчины в романтичного кавалера.
– Нафталина, – отвечала та.