Банда вампиров
Шрифт:
Правда, тут же произошла непредвиденная заминка. Представитель (а звали его Мантас) совершенно не говорил по-русски, он относился уже к новому поколению литовцев, изучающих только литовский и английский, а пострадавшие являлись в большинстве своём пожилыми жителями Виленского края, где разговаривали исключительно на русском языке с особенным белорусско-польским акцентом.
«Где же отыскать такого специфического переводчика?» – ужаснулся было представитель.
Ситуацию спас всё тот же Генрик, который за литр беленькой откуда-то нарыл толмача, правда, с фиолетовым носом, но умного. Через полчаса с небольшим Генрик, уже явно тёпленький, стоял возле Мантаса, готовый с помощью переводчика донести
Мантас очевидно нервничал, ведь собралось около ста жителей. Несмотря на прохладную погоду, лоб его покрылся крупными каплями пота, руки заметно тряслись, ноги переступали с места на место.
– Смелей! – легонько и чуть заметно ткнул его в бок пальцем Генрик.
– Гха, гха, – откашлялся в кулак представитель и громко и выразительно начал: – Товарищи колхозники!
Переводчик давай переводить.
– Ты что это вздумал обзываться? – вдруг с обидой прерывает его Генрик.
– Ой, извините, – отвечает представитель и удивлённо смотрит в глаза бывшему активисту, стараясь понять, что он сказал не так.
Тот, сказав переводчику: «Не переводи!», начинает разъяснять:
– Какие они тебе, сынок, колхозники?! Уже и колхозов-то давно нету, и Советов тоже.
«И правда», – раздосадованно подумал Мантас и поспешил поправиться.
– Господа деревенские жители, – прокричал он, поднимая свободную от папки руку.
– Э, не, цы-цы-цы, – снова перебил его и грозно помахал пальцем назойливый Генрик. – Тоже нельзя, молодёжь обидится. Не хотят они быть деревенщиной.
«Во дела!» – пригорюнился Мантас и решил было назвать собравшихся «Братья и сёстры», но быстро нашёлся и назвал их просто:
– Господа потребители электроэнергии!
Такой статус вполне удовлетворил с каждой минутой всё больше и больше пьяневших толмача с Генриком, поэтому Мантас уверенно продолжил.
– Преступность и произвол гуляют по вашему прекрасному краю, – орал он, озираясь по сторонам. – Бандиты, высоко подняв головы, обесточивают целые поселения, они, сволочи, украли и у вас целый километр линий электропередач! – Затем снова покашлял в кулак, дождался, покуда переведут сказанное, и продолжил: – Но я от лица компании заверяю вас, господа, – он высоко-высоко поднял указательный палец всё той же свободной руки, – преступники будут пойманы и понесут заслуженное наказание. Справедливость восторжествует. Главное, верьте мне, родимые.
Затем пообещал в течение недели, максимум двух, восстановить линию, зачем-то рассказал о положении дел в мире, о своих семейных делах, пообещал надбавку к пенсиям, строго предупредил, что цены на электричество будут расти, и примерно через часик засобирался. Но не тут-то было: одна из представительниц прекрасной половины, бабушка лет эдак девяноста на вид, которой Мантас пришёлся ужасно по вкусу, потребовала у представителя автограф в свой старенький блокнотик. Порученец поначалу засмущался, покраснел и растерялся, не будучи готовым к такому вниманию со стороны собравшихся, но быстро оклемался, был даже польщён, поэтому размашисто и уверенно написал у бабы Нюры в блокноте «Мантас, представитель компании» и поставил жирную подпись. А затем, понаобещав с три короба, откланялся и удалился в неизвестном направлении.
Народ заметно подуспокоился после выступления и обещаний этого амбициозного молодого человека, и жизнь в деревне потекла в обычном темпе, вроде идя на поправку.
***
Это я немного отвлёкся от темы и описал вам сценку из жизни села, однако отнюдь не начала девятнадцатого века, когда люди об электричестве только слышали, но не имели его в домах. А дело тут было вот в чём.
После того как Стаська с компанией потерпели фиаско в делах со школьниками, бомжами и счётчиками, какой-то умник из криминальной среды присоветовал им заняться металлом и стать, как говорилось в народе, металлистами. Нет, не создать музыкальную группу с определённым музыкальным направлением, а начать проворачивать куда более банальные и тёмные делишки: троица попросту крала электропровода и сдавала их в пункт приёма металла, таким образом обесточивая целые поселения в районе и оставляя недоумённых жителей на целые недели без электричества.
А вышеописанная сценка как раз и есть результат жизнедеятельности наших героев. За дело олухи взялись с энтузиазмом и размахом, временами оголяя километры линий электропередач за ночь. Руководство электросетей, участковые и обесточенные жители были в шоке и били тревогу. Сами же «коммерсанты» разбогатеть с этого, конечно, не разбогатели, но горя и неудобств людям, да и себе доставили.
В этой истории с металлом оставалось тайной одно: почему Стаська решил, что роль электрика-высотника должен выполнять именно (не самый, хочу заметить, умный) Морозик. Тот, не обладая даже элементарными познаниями в этой профессии, довольно смело и ответственно подошёл к делу. С уверенным лицом, закатав рукава, он лез в трансформаторную будку и нажимал на все клавиши и рычаги подряд. Как ни странно, методом научного тыка ему всё же удавалось обесточить линию. Пару раз, правда, бедолагу шандарахнуло током, да так сильно, что братва грешным делом подумала, что всё, потеряли товарища и пора отпевать. Но не тут-то было: полежав на сырой земле около часа, постонав и поматерясь от души, он возвращался буквально с того света, немного обгорелый и чумной, но живой. Лишь позже он жаловался на резкие головные боли и головокружение, но Стаська быстренько успокаивал коллегу по цеху:
– Так мол и так, в нашем сложном деле всякое бывает. Не в офисе работаем, братела. А что до головных болей, так у кого их сейчас нет. Времена тяжёлые: бандитизм, проституция, ментовской беспредел, короче. – Пожимал плечами и тихо и иронично добавлял: – Терпи, братуха, терпи!
И тот терпел, не понимая, что после каждой такой электровстряски остатки ума покидали его и без того травмированную голову. Кстати, роль высотника, обрезавшего провода, отводилась всё тому же кретину Морозу. Не обходилось без несчастных случаев и на этом этапе операции. Не имея навыков и практики лазанья по электрическим столбам, он срывался и падал, причём не раз и не два, а как-то систематически, всё больше приземляясь маковкой вниз и по уши зарываясь в землю.
Но ему и тут всё время везло (видимо, ангел-хранитель оберегал своего подопечного): без особых очевидных последствий он тут же приходил в себя, тряс пустой башкой, что-то мычал и матерился с полчаса. Затем залпом выпивал бутылку чистого спирта, но выживал всем бедам назло, быстро восстанавливая силы и искренне веря, что творит для братвы нужное и благое дело.
Видимо, сам Господь Бог, напрочь лишивший Эдика разума и смекалки, смилостивился над ним, даровав ему неимоверно прочную черепную коробку (к которой мы ещё не раз вернёмся), что и спасало его от окончательной погибели.
Но всему есть конец, наступил он и на этом металлическом поприще. Где-то ближе к девяносто восьмому году на очередной сходке Стаська официально заявил братве:
– С металлом покончено, чувачки! Менты на хвосте сидят. Они нам, падлы, жизни не дадут. Меня чуйка не подводит никогда. И она мне говорит, – озираясь по сторонам, шептал босс, – что свинтят нам ласты, братки, если не завяжем с этим делом.
К тому же боссу было искренне жаль Мороза, так как стало очевидно, что его кукушка покидает гнездо, и долго так работать он не сможет: ещё пара хороших электровстрясок – и койка с бесплатным трёхразовым питанием в дурдоме товарищу гарантированы.