Банда возвращается
Шрифт:
Толик Медведев улыбался. Он хотел еще прибавить звук, но ручка громкости уже была вывернута до отказа.
Ждать пришлось недолго. Откуда-то с верхнего этажа послышался возмущенный голос:
– Офигели там внизу?
Толик, что вполне естественно, никак не прореагировал.
Сверху рявкнули:
– …мать! Что, с ума рехнулись? Я вам сейчас балалайку вашу об стену разобью!..
Однако никто сверху спускаться не торопился. Может быть, одевался, только что проснувшись, а может быть, не решался перейти от угроз к действиям, не зная, с кем имеет дело. Риск, действительно,
В квартире рядом слегка приоткрылась дверь. На лестничную площадку осторожно выглянула женщина с бигуди; но, увидев группу вооруженных мужчин, один из которых, нахмурив брови, приложил палец к губам, хозяйка немедленно скрылась. Сообразительная попалась.
Наконец шум в подъезде потревожил и обитателей квартиры направо. Ее жильцы явно чувствовали себя гораздо увереннее, нежели остальные, а потому выглядывать в щелку и глотку понапрасну драть не стали. Дверь открылась широко, и на площадке внезапно появился заспанный дюжий парень, на котором, кроме трусов и татуировок, ничего не было. Парень был без сомнения из олигофренов – с низким лбом и бритым скошенным затылком; из тех, кого в изобилии можно встретить сегодня на рынках с мобильными телефонами в руках или возле пунктов обмена валюты, в компании других таких же парней, твердящих на разные голоса одну едва ли не сакраментальную для них фразу: «Доллары, марочки… покупаю»…
Парень-олигофрен был сейчас без сотового телефона, что для таких, как он, не очень характерно. Он сделал уверенный шаг вперед, желая найти и наказать виновников шума, но не успел даже среагировать на вооруженных незнакомцев, как его дернули за руку вниз, очень профессионально сделали подсечку и зафиксировали в весьма неудобном положении (заспанной опухшей мордой к полу), открывая путь в квартиру тем, кто стоял наготове на лестнице сверху.
Медведев, майор и третий оперативник мгновенно оказались в квартире.
Две секунды потребовались оставшимся двоим, чтобы застегнуть на задержанном парне «браслеты» за спиной и залепить ему рот приготовленным лейкопластырем. После этого один из оперативников переместился на лифтовую площадку, взяв под контроль коридор, полностью обозреваемый через распахнутую дверь, а второй остался на лестнице, поглядывая одним глазом на двери, другим – на пленного.
Олигофрен и не думал подниматься. Совершенно точно знал: с этими ребятами и в этот момент шутки плохи; пулю между глаз можно схлопотать в два счета; и тогда уже дела не поправишь… Лучше лежать спокойненько и вдыхать с бетонного пола кошачью мочу… Он шестерка всего лишь. Ему много не дадут. А может, вообще отпустят – не за ним ведь пришли. Какую-то вину еще и доказать надо…
За музыкой, которую некому оказалось сейчас выключить, нельзя было расслышать, что происходит в квартире. Но выстрелов не было…
Квартира оказалась двухкомнатная. Нестандартный старый дом. Большой полутемный коридор…
Медведев, который бежал первым, споткнулся за что-то в полумраке и, потеряв равновесие, зацепился плечом за небольшой платяной шкаф. Какая-то коробка
– Бля! Охренели!.. – послышалось раздраженное из ближней комнаты. – Муха, вздрючу!..
– Ага!.. – ответил виноватым голосом Толик Медведев; он был тот еще артист.
Бондарович указал Медведеву пистолетом на кухню и шепнул:
– Проверь…
Медведев толкнул дверь кухни, быстро осмотрелся, поводя по сторонам пистолетом. Здесь никого не было. Оставаясь в кухне, Медведев взял коридор на прицел.
Раздраженный голос из спальни набрал силу:
– Муха, твою мать!.. Выруби видик! Совсем офигели с похмелья!.. Я встану сейчас, урод…
Александр, не теряя больше времени, пошел на голос – в спальню. А Медведев и другой оперативник – старший лейтенант Захаров – вломились во вторую комнату. Слышно было, как Медведев прорычал:
– Всем лежать!.. Рожей в подушку… Я сказал в подушку, сука!.. Руки на голову… мать!
Бондарович толкнул прикрытую дверь.
В спальне на металлической старой, тысячу раз крашенной кровати лежал мужчина средних лет, худощавый, чуть седоватый. И изумленно смотрел на вошедшего Банду.
– Ну, суки!.. – только и сказал мужчина.
Бондарович держал его на прицеле:
– Привет, Могилев! Не ждал гостей?
– Я тебя не знаю, парень.
– Зато я тебя хорошо знаю. Материалы изучил… Александр выразительно повел стволом пистолета.
– Только без фокусов. Руки вытянул поверх одеяла. Смотреть мне в глаза…
Мужчина подчинился:
– Смотрю…
Александр подошел ближе:
– А теперь медленно, очень медленно, переворачиваешься на живот. И чтобы руки были на виду.
– Как прикажешь, начальник…
Банда держал палец на курке:
– Одно резкое движение – и, считай, у тебя пуля в голове. А может, и две. Я стреляю быстро…
Мужчина медленно перевернулся на живот, руки положил поверх подушки. Тогда Бондарович внезапно подскочил к нему, схватил левой рукой за шею и скинул с кровати – грубо прижал лицом к давно не мытому, заплеванному полу.
– Мент, урою!.. – прошипел преступник, но не пошевелил и пальцем, поскольку холодный ствол пистолета с силой уперся ему в затылок.
Александр скомандовал:
– Руки за спину, Могилев!.. – голос его от возбуждения стал хриплым.
Когда руки преступника оказались за спиной, Александр защелкнул на них наручники, поднялся. Убрал пистолет в кобуру. Утер пот со лба.
Преступник покосился на него:
– Что же мне теперь – так и лежать, начальник?
– Пока лежи. Отдыхай.
– Пол грязный.
Банда уже отдышался:
– Сами виноваты – развели свинарник!..
Из соседней комнаты заглянул Медведев:
– Все путем, Саша: там двоих быков взяли. Третий – возле лифта.
Бондарович кивнул:
– Кого-нибудь пошли за понятыми.
Медведев исчез.
Преступник покосился на Александра:
– Ну, что, начальник? Можно вставать?
– Поднимайся, – разрешил Бондарович. – Где у тебя одежда?
– Хочешь прокатить?
– Далеко прокатим… К бесплатному круизу готовься…