Банда «Зоопарк»
Шрифт:
На минуту воцарилось ошеломленное молчание. Все растерянно смотрели на полковника. Потом Леопард поджал губы и повернулся своим грузным телом к Рокбрюну. Кресло под ним жалобно скрипнуло.
– А как в твоей прекрасной схеме выглядит правительство, которое выбрасывает наши миллионы за то, что во времена наших отцов стоило не больше, чем несколько сотен франков?
– А ты слышал когда-нибудь такую фразу: «Не хлебом единым жив человек?» – ответил полковник. – Гордость народа – это творения его талантливых сыновей.
– В старые времена, Пьер, когда
Полковник задумчиво кивнул, вспомнив те далекие времена.
– Тогда я доказал вам, что банкноты не слабее оружия. Мы попали в самое больное место немцев и их приспешников – их чековые книжки.
– Не вижу разницы, Пьер, – продолжал упрямиться Волк. – В Сопротивлении мы воевали против коллаборационистов. Они были врагами. Сейчас у Франции не меньше внутренних врагов, чем было во время войны. Так почему бы нам не использовать те же методы, что и тогда?
– Мы считали, что эти картины помогут нам сделать что-то стоящее, – вмешался Тигр. – А теперь ты доказываешь, что все это бессмысленно. Мы планировали получить за Ренуара выкуп в десять миллионов франков и обратить все деньги на благотворительность. Тогда картины превратились бы в сотню больничных коек, несколько тысяч тонн угля и сотни тысяч фунтов пищи и молока для голодных. И тогда действительно можно было бы сказать, восхищенно глядя на голубого Ренуара: «О да, это действительно ценная картина. Она себя окупила». Конечно, людям нужна духовная пища. Но сначала их нужно накормить.
Эта мысль поразила полковника.
– Боже мой! – проговорил он, подавшись вперед вместе со своим креслом.
– Так-то! – воскликнул Слон. – Мы знали, что ты, в конце концов, поймешь нас.
Полковник рассмеялся и покачал головой.
– Прекрасно, поэтично и аморально.
– Аморально! – фыркнул Волк.
– Аморально, – повторил полковник. – Да это и не поможет. В 1943 году всем нам нравилось играть в Робин Гуда. Но тогда это было необходимо и эффективно. А сейчас мир уже изменился.
– А в чем же разница? – надулся Слон. – Тогда шла горячая война, сейчас – холодная. Мы все так же сражаемся.
– Разница в том, – сказал полковник, – что сегодняшний мир настолько ослаблен коррупцией и безнравственностью, что очередное преступление ничего изменить не сможет. Требование выкупа немногим отличается от шантажа или взяточничества. Страховые компании заключат с вами тайную сделку, чтобы уменьшить свои расходы. Полиция будет вам потворствовать, чтобы разделить с вами награду и возвратить картины. А публика не спросит, как удалось вернуть их сокровище. Кого вы хотите воспитывать? Вместо света вы несете еще большую тьму.
Все четверо молчали с самым несчастным видом.
– Ну ладно, – сказал Рокбрюн. – Теперь вы должны понимать, что совершили величайшую глупость и что все оправдания вашего греха при внимательном рассмотрении моментально рассыпаются. Чем же можно оправдать ваш отказ от благополучной и сытой жизни и превращение в преступников?
Друзья еще раз переглянулись. Заговорил Антуан Птипьер, меланхоличный Тигр.
– Пьер, мы все вдруг почувствовали, что стареем: беззубый Тигр, Леопард без когтей, Слон с нарушенной памятью, Волк, страдающий отсутствием аппетита. Как-то вечером мы сидели здесь и болтали о далеких днях, когда заставляли немцев дрожать от страха. И мы задумали еще одно приключение.
Полковник откинул голову и расхохотался.
– Это уже другой разговор! Наконец-то мы добрались до сути дела! Если бы вы зашли ко мне, когда задумали эту авантюру, мы не сидели бы сейчас по уши в дерьме. Для такого дела нужны мозги.
Волк с интересом взглянул на полковника.
– Ты сказал «мы», дружище?
– Не задавай дурацких вопросов, – бесцеремонно прервал его Рокбрюн. – Как ты думаешь, почему я здесь, хотя капитан Скубайд, можно сказать, дышит мне в затылок. Бьюсь об заклад, что ты, мой милый Леопард, оставил свой автограф на всех электрических системах, когда отключал сигнализацию.
Теперь полковником овладел профессиональный интерес.
– Кстати, как тебе это удалось? Ведь при любом прикосновении устройство немедленно дает сигнал в полицию.
Ответ Леопарда был восхитительно прост.
– Я на всякий случай отключил проводку перед полицейским управлением.
– Браво, дружище Леопард, – снова затрясся от хохота полковник. – Это достойно лучшей группы бойцов Сопротивления!
– И что же ты теперь предлагаешь? – спросил Слон.
– Немножко нравственности, – ответил полковник. – Она засияет, как свет среди тьмы. Картины нужно вернуть.
– Но как? – спросил практичный Волк.
– Таким способом, чтобы засиял свет, – сказал полковник, и все поняли, что у него намечается план.
Дорога, по которой Рокбрюн гнал свою «Симку», извивалась между холмами. Машина затормозила у ворот с небольшой скромной надписью: «Клуб Общества. Вход только для членов клуба».
Стоянка машин была в ста ярдах за воротами. Рядом виднелось длинное темное здание виллы. Скромную «Симку» полковника окружали «Роллс-Ройсы», «Бентли», «Кадиллаки», «Мерседесы» и несколько итальянских спортивных машин.
Вход был прикрыт навесом. Привратник в униформе посмотрел на полковника и неуверенно спросил:
– Вы член Общества?
– Нет, – ответил полковник, но… – он показал зажатую между пальцами желтую стофранковую банкноту.
– Конечно, – тут же согласился привратник, – это можно уладить.
Полковник вручил ему свою карточку и банкноту, и привратник скрылся за дверью. Это и губит сегодняшнюю Францию, – подумал полковник. – Слова «Свобода, Равенство, Братство», отчеканенные на французских монетах, вполне можно заменить на «Это будет улажено».