Бандерша

Комов Алексей Константинович

Ездить я предпочитал по небольшим улочкам и переулкам. Так экономилось время, и была возможность не попасть в уже намечавшиеся в нашем городе первые заторы и пробки. Но, разумеется, совсем избежать проездов по магистралям не удавалось.

И вот, повернув с переулка на шоссе, я увидел на обочине ЕЁ.

Обычно, когда замечаешь девушку, первое на что смотришь – на ноги. Даже если они спрятаны в джинсы или широкие брюки. Здесь ноги были открыты. Но в глаза бросилась пушистая рыжая шуба. Или, правильнее сказать, светло-коричневая? А может, как-то по-другому?

Не знаю: плохо я понимаю в мехах. Но её шубка бросилась мне не своим цветом, и даже не покроем, а тем диссонансом, которым она была посреди тающего темного снега и наглых ручьев, которые стремились не оставить ни одного сухого места. Вот и эта девушка стояла посреди ручейка, от которого её не очень спасали модельные сапоги на высоченных шпильках. Она как-то совершенно безнадежно голосовала.

Машины днем не торопились останавливаться на поднятую руку.

Надо сказать, что я не часто подвозил людей с улицы. Подрабатывать за баранкой нужды не было. И криминальная обстановка не располагала доверять незнакомым прохожим. Если и останавливался, то если это была девушка. По возможности, симпатичная. Цену не назначал. Давали деньги – брал. Обещали позвонить и встретиться – это сходило. Чаще всего обманывали. Но что с них, с ветреных, возьмешь?

Здесь был именно такой случай. Я притормозил, включив поворотники, и собирался уже подкатить к ней, как из-под моих правых колес, разбрызгивая талую воду, выскочила грязно-белая «копейка», видавшая лучшие времена, и подкатила к обочине.

Ну вот, хотел сделать доброе дело, а конкуренты опередили. Ну что ж, для меня это хобби, а кто-то на хлеб насущный зарабатывает!

Однако, «копейка» долго не задержалась и тотчас отъехала.

Я даже не успел отключить поворотник. Значит – судьба. Осторожно, чтобы не обрызгать девушку, я подкатил к ней. Опустил стекло пассажирской двери. Это был предмет моей гордости. Буквально на прошлой неделе поставил себе новомодный электропривод стекол. Правда, хватило только на передние двери. Но все равно горд был необыкновенно!

– «Щелчок», – сказала девушка, наклонившись.

«Щелковская», станция метро, была немного в стороне от моего маршрута. Я, собственно, так рассчитал путь, чтобы постоянный затор, который там у автовокзала возникает, объехать. Но, внимательно посмотрев на девушку, согласился:

– Садитесь!

Пожалуй, именно момент моего согласия и можно считать началом периода, когда я стал дураком!

Не надо быть большим аналитиком, что подвести я девушку согласился не для того, чтобы лишнюю копейку (тысячу рублей, учитывая масштабы нового времени новой России) срубить…

Но чтобы перейти от стадии меркантильно-сервисного общения к лирически-ознакомительному, надо было заговорить.

Скажу честно, изображать из себя крутого мачо, которые этак небрежно через губу бросает незнакомке: «Ну что детка, тебя удостоить своим вниманием и небольшой интрижкой», – мне не нравилось. «Детки» меня не интересовали. Мачизмом я сам давно не страдал. Роль брутального пацана – тем более не подходила.

С другой стороны, и на английского денди я мало походил. Поэтому фраза: «Неплохая сегодня погода, не правда ли?» – у меня прозвучала бы нелепо.

В чем опасность искусственности? Влез в чужую шкуру, будь добор и дальше играть заявленную роль. Врать короткое время легко. Врать постоянно – это либо позыв души (актер по призванию), либо профессия (например, разведчик нелегал), либо, наконец, способ выживания (попал к врагам, притворись, но выживи).

Сейчас ни один из вариантов актуален не был. Потому и не стоило напрягаться. Лучше отказаться от знакомства, чем вымучивать что-то несусветное. По мне, лучше – быть естественным. Получится – хорошо. Нет – так и суда не будет. Денежку заработаю, бензин на поездку окуплю.

И тут я заметил, что кроме звука мотора и уличного шума в салоне моей «девятки» ничего не звучит. А это неправильно! Я не люблю неупорядоченный шум или «индустриальную» тишину. Я красивые звуки люблю…

– Как вы относитесь к музыке? – спросил я свою пассажирку.

– Когда-то в далеком детстве училась в музыкальной школе, – ответила она невпопад, явно занятая своими мыслями.

Я рассмеялся. Далекое детство и её вполне юный вид как-то мало сочетались.

Она удивленно посмотрела на меня, отвлекаясь от своих мыслей.

– Далекое детство – это время романтических посиделок на горшках в детском саду? – уточнил я.

– А-а-а-а, – протянула она, осмысливая свой ответ. И поняв, что ляпнула, тоже рассмеялась.

Смех у неё был замечательный: искренней, и в то же время сдержанный. И тембр приятный. Скажете, чушь несу… Нет. Если наблюдать, как женщина смеётся, можно много понять о её характере. Смех – всплеск эмоций! В этот момент очень ярко проявляется суть человека. Фальшь или отсутствие воспитания проявляются мгновенно.

– Вы почти угадали. Меня в младших классах водили на скрипочку… Но не срослось… Так что в оркестр не приглашайте, боюсь, не получится устроиться!

– Я вас не в оркестр приглашаю, – улыбаясь, пояснил я. – Просто хотел поставить музыку. Но не знаю, что вам нравится.

– Жаль… Это я о карьере музыканта. Я уже было размечталась… И, вот, такое разочарование… Гастроли, значит, мне по лучшим концертным площадкам мира не светят? – она мгновенно включилась в игру. Хорошо. Значит, мы говорим на одном языке. Это как маленький плацдарм, за который зацепилась горстка отважных десантников – моих мыслей. Надо расширять этот «пятачок»!

– Так чем ясновельможная паненка хотела бы порадовать свой слух и свою душу? – почему я назвал её на польский манер, не знаю. Может именно так я представлял героинь романов Сенкевича, которые «глотал» в школьные годы. Копна дерзких волос прекрасных в своей свежей аристократической небрежности, властно растекающейся по светло-рыжей шубе, аристократический овал лица и чертенята коренной обитательницы московских окраин в глазах!

Обращение к ней «паненка», судя по реакции: мгновенный взгляд и сдержанная улыбка-поощрение – её удивило, но понравилась. И она тут же подхватила игру: