Бандит
Шрифт:
– Пацаны, вы тогда столик возьмите, а мы с Вованом в кабинет, – сказал Большой.
Ваха со своими должен позже подъехать, нас же Мартын раньше позвал, чтобы вроде как между собой перетереть.
Дверь в кабинет в дальнем углу общего зала обита звукоизоляцией. Говорят, что там пару раз даже мочили кого-то, вынося тело после закрытия, и никто в зале ничего не слышал. Кстати, тут высокие договаривающиеся стороны друг друга стоят, потому что у Вахи есть ресторан «Кавказ», откуда увозили коммерсантов, которых гостеприимный Ваха туда приглашал. Чисто по беспределу, за выкуп.
Сам Мартын – среднего роста сутулый мужик с невзрачным лицом и неожиданно крупными кистями рук, одетый в клетчатый пиджак поверх черной водолазки, – встал навстречу, крепко пожал руки нам обоим, предложил садиться за длинный стол. Кроме Мартына в кабинете оказалось еще двое. Зенич, бывший боксер, который у Мартына и за телохранителя, и за помощника, и за секретаря, и кроме него в кабинете неожиданно оказался Погос – Самвел Погосян, в свое время неоднократно осужденный за мошенничество, а в настоящий момент второй старший в Коптево. Погос росту невысокого, сам весь округлый, лысоват, глаза темные и какие-то печальные, но в его душевность я бы все же верить не стал.
– Садитесь, давай за дело перетрем, – сказал Мартын. – А то Ваха звонит и чуть не предъявляет, а я не в курсе. Сказал ему только, чтобы не пылил, и если хочет нормального разговора, то пусть сюда едет. Кто из вас?
– Давай я. – Большой плюхнулся на диван с высокой спинкой. – Штопора помнишь?
– Ну да. – Мартын сел во главе длинного стола. – Угощайтесь пока.
На столе уже была готова закуска, нарезка всякая, хлеб, стояли бутылки с минералкой, соком и графин водки. Графин полный, водку пока не пил никто.
– Мы три кило таблеток взяли, за долг, там отдавать нечем было больше. Штопор подписался помочь толкнуть кому-то с Муслимки, вроде ребятам Вахи. У них с товаром сейчас не очень, ты знаешь.
– Точно, на подсосе они, – кивнул Погос. – А под Вахой там клуб один коммерс открывает, Ваха в нем таблетки тоннами сдавал бы.
– Ну, вот так примерно. – Большой набросал себе в тарелку всякой мясной нарезки и солений. – Короче, сдавать товар поехали Вован, – кивок в мою сторону, – и Штопор. Дурь и стволы еще, они у нас их берут.
– И чё не так пошло? – спросил Мартын.
– Вов, расскажи, – переадресовал вопрос Большой.
– Все не так пошло, – ответил я. – Они там со Штопором добазарились о чем-то, я думаю. Заранее. Только мы из машины вышли, как Штопор мне в башню стрельнул. – Я сидел без шапки, так что повязка раненого героя видна была хорошо. – Эти три дебила от Вахи тоже пальбу открыли, но попали в Штопора, его на глушняк. Я в подъезд забежать успел, там дом пустой… ну, Гадюжник же. И уже оттуда их вальнул.
– Там лавэ пропали, – сказал Мартын. – Ваха больше за лаврики стойло грызет.
– Лавэ не видел, но мне по-любому не до них было, – хмыкнул я. – Я за товар больше думал и как оттуда свалиться. И кровищи было, как с барана. А до мусоров жмуры сколько там пролежали?
– Ну
– Тачка хоть осталась на месте? – спросил я.
– Не знаю. Поинтересуемся. А чего они тебя валить вдруг решили?
– Знать бы. Подозреваю, что лаврики они и так между собой раскидать решили, и товар взять. А вообще, не знаю, у меня тут логика не совсем вяжется. Если только они и Штопора с самого начала не хотели завалить. Тогда проще: бабки нам отдали, товар у них, а что дальше с бабками – они не в курсе, мы там сами чего-то не поделили.
– Так может быть. Ладно, говорить тогда я буду, а ты разъясняй, если чего.
Успели даже перекусить немного до приезда чеченцев. Водки по-прежнему никто не пил, но и графин не уносили. Это как знак демонстрации того, что к делу всерьез относимся. С Вахой, как нам успели сказать, подъехало человек десять, но в кабинет вошло двое. Сам Ваха – высокий, худой, улыбчивый, с руками как у пианиста, и еще один – крупный, седой, похожий на борца, представившийся Маирбеком.
Началось все дружелюбно, с рукопожатий и заказа еды, при этом что Мартын, что Погос изображали гостеприимных хозяев, а Ваха благодарного гостя. Пока в кабинете был официант, разговор не начинался, и только когда тот вышел, Ваха заговорил:
– Я чисто по-человечески разобраться хочу, – он посмотрел на меня, сразу опознав ключевую фигуру по повязке на голове, – почему моих ребят убили?
– Сам разъясни, – кивнул Мартын.
– Потому что ребята хотели завалить меня. Но не сумели. – Я решил пока в детали не пускаться.
– Им это зачем надо было? Они за товаром поехали.
– А вот этого не знаю.
– Товар у нас по-прежнему, покупайте, – вставил слово Большой. – Сделка состояться не успела.
– Бабки пропали, – сказал Ваха, улыбнувшись. – Немалые.
– С трупа в Гадюжнике что хочешь пропадет, – исподлобья посмотрел на него Мартын. – Только бабки пропали? А тачила? Стволы?
Ваха от ответа ушел, почуяв слабость позиции. Сказал лишь:
– Я вопрос по понятиям решить хочу, без конфликта.
– Так никто и не против, – согласился с ним Мартын. – Какое решение видишь?
– Пусть ваши ребята бабки вернут, и мы при своих.
– А они эти бабки брали?
– Слушай, ребята погибли, у них семьи, родственники, все орут, чтобы им, – кивок в нашу сторону, – головы отрезали. Я сказал, что миром решим. Отдайте бабки, мы там дальше сами разберемся.
– Ваха, давай с предъявами аккуратней, – влез Погос. – Если ты за лавэ свое предъявляешь, то доказывать надо, нет?
– Бабки ушли.
– Ищи, раз ушли, – уже Большой не выдержал. – Со своих спрашивай, которые побеспределить решили, куда они их дели. С чего они стрелять начали?
– Они начали? – Ваха напрягся. – Завалили кого, их или вас?
– Руки у них кривые.
– Иса как раз со мной на телефоне был, когда его убили. Это что, типа перестрелка такая была?
– Двое других меня в подъезде зажали, ага, – вступил в разговор я. – А Иса начал трубу мацать, набирать кого-то. Выставился. А валил я уже всех подряд, разбираться некогда было.