Бандитский подкидыш
Шрифт:
Глава 25. Давид
Сил было больше, чем месяц назад, возможно, больше чем когда-либо – отчаяние неплохо мотивирует. Но я по прежнему чувствовал себя беспомощным. Смотрю на свои руки. Костяшки пальцев сбиты – лупил кулаками об стену так, что на ней оставались алые пятна моей крови, которые высыхая медленно бурели.
– Везде проверили? – хрипло спросил я.
– Да, – кивнул Саша. – Ищем, везде ищем.
– Плохо! – заорал я.
Я и сам был готов бежать по следу, только вот беда – следа не было. Она шла обочиной, это мы поняли. Кусты за последним
– Дача?
– Ничего.
Я и сам туда полетел. Сразу, как только узнал. Избивал Расула уже потом. Но и правда – ничего. Но я готов искать дальше и дальше, но сейчас меня тянет туда словно магнитом. Уступаю себе, возвращаюсь.
Дача тёмная, неприютная, всеми брошенная. Словно тепло и уют давала дому Катя, а как она ушла, то и тепло все вместе с ней. Теперь в дом даже входить не хотелось, но я вхожу. На крыльце натоптано, но это уже мои люди постарались.
Осмотрелся. Всё валялось, но валялось оно и прежде, ни о чем не говорит, эту дачу не раз перевернули. Осень, в доме холодно. Подошёл к печи, открыл заслонку. Там – безукоризненно чисто, выскоблено просто. Бывает ли в печках такой порядок? Понятия не имею. Но сейчас эта мысль царапнула. Но как-то не глубоко, слишком несерьёзный повод.
Прошёлся по комнате. Выглянул в сад, жалкий и голый. Из-за тех деревьев я тогда смотрел на Катю. Тогда она делала этот дом живым. Чужая совсем, тогда, а я доверил ей самое важное что у меня было, что есть сейчас. Снова захотелось выть. И кажется вдруг, что все эти разборки, дележка бизнеса, все, что таким важным казалось – ерунда. Стоило ли вообще об этом думать? И успокаивать себя тем, что один раз Катя справилась, справится и второй не получалось. Глупо все и дурацко. Найти нужно, как можно быстрее, а потом никому больше не доверять.
– В город, – бросил я выходя из дома.
Можно было добавить, чтобы искали лучше, но я знал – ищут. Никого и никогда, наверное, так не искали, как сейчас ищут Катю с моим сыном.
Я увидел это уже на крыльце. Совершенно неприметная деталь, просто споткнулся взглядом. Ниточка пуховая. Тонкая, почти прозрачная, на ветру дрожит. Коснулся. Намотал на палец. Белоснежная. Оставленная тут недавно. И недавно же мной виденная, такая же. Утеплитель из разодранной Катиной куртки. Бессилие моментально сменилось яростью, такой яркой, что самого ошеломила, дышать спокойно не давая, требуя выхода наружу.
В прошлый раз в этот дом, который я когда-то купил для нашей молодой семьи, я проник почти вором. Уничтоженный, раздавленный, истекающий кровью. Сейчас я вошёл хозяином. Толкнул дверь ногой. Нет, не хозяином выходит, у себя дома так себя не ведут. У меня не получалось уважать это место. Катя оживляла собой дома, моя же жена вытягивала из них силу.
Поднялся наверх. Ни один человек не вышел навстречу. Боятся все, даже прислуга. Вошёл в комнату жены. Полдень. Спит. Так спокойно, как спать может
– Давид, – улыбнулась она. – Документы на развод решил принести лично?
И потянулась. На ней чёрное кружевное нечто. Сомневаюсь, что спать на жёстком кружеве удобно, скорее просто ждала меня, обставив событие как можно театральнее.
Я сдернул с неё одеяло. Обнажились длинные молочно белые ноги. Она улыбнулась – именно такой язык любви она только и понимала. Она не умела играть честно ни в жизни, ни в постели. Ей нужна была боль и кровь. Я не готов платить своей кровью за её удовольствие. Теперь я знаю, насколько иначе бывает. Мне есть с чем сравнить.
Обхватил её горло ладонью. Именно так, как мечталось. Пульс бешено бьётся под моей ладонью, а у этой стервы на губах улыбка. Ещё немного надавить сжимая плоть и воздуха на улыбки ей не останется. Не останется даже на жизнь. Но я не задушу её, я это знаю, она знает. Тяну мгновение, борясь с искушением, затем убираю руку. Для надёжности даже в карман пальто прячу – так велик соблазн.
– Мур, – снова улыбается. – Соскучился?
– Где они? – устало спрашиваю я.
Сейчас я не намерен играть в игры. Раньше легко игралось, но теперь на кону нечто слишком важное. Я не готов рисковать ими.
– Так сразу? А поговорить?
Привстает на коленях. Тянется ко мне. Пробегает я пальчиками по рукаву пальто. Белое на чёрном. Могло бы быть красиво, но нет. Тонкие нежные пальцы не вызывают желания их целовать. Я бы с большим удовольствием услышал их хруст.
– Если я сейчас уйду, – говорю я. – Я не вернусь. В этом дерьме ты останешься одна.
Я блефую. Я не уйду пока есть хоть подозрение, что у неё Лев и Катя. Но она, не способная на любовь, не понимает всей её силы. Она верит и пугается. Боится пережать и остаться ни чюс чем.
– Не спеши, – просит она почти ласково. – Тем более мы теперь играем по моим правилам.
Глава 26. Катя
Лев, сразу подумала я. Так сладко спит, под щекой ладошка. Сами щеки округлые, нежные-нежные, ничего нежнее я никогда не касалась. Лев – самое главное. Крыльцо скрипнуло, секунда, а я столько всего подумать успела. О Льве. О том, что оконные рамы старые, десятки раз белой эмалью крашеные, все эти слои краски давно закаменели, едва форточка открывается. И думать нечего сбежать в окно. Так мой милый домик стал моей же ловушкой.
Встаю. Раздеваться я полностью не стала, так как в доме ещё прохладно. И Левка спит в комбинезончике. Сую ноги в кроссовки, ребёнка заворачиваю в одеяло, он кряхтит сонно. Что бы там ни было, я готова. Лучше так.
Свет включился резко, ударяя по глазам, ослепляя, выжимая слезы. Зажмурилась, потом потихоньку глаза открыла. Мужчина стоял небрежно прислонившись к стене. Высокий, головой чуть не в потолок упирается. Не такой мощный, как Давид, скорее изящный, но сила в нем чувствуется немалая. Смотрит на меня. Я не чувствую в его взгляде прямой угрозы, хотя знаю, что пришёл по мою душу. А ещё он красив. Тонкие черты лица, тёмные волнистые волосы, неожиданно светлые глаза.