Бандиты времен социализма (Хроника российской преступности 1917-1991 гг.)

Раззаков Федор Ибатович

Когда А.Тараду арестовали, у него из двух тайников извлекли 200 тысяч рублей и ведерко золота. Кроме того, у него нашли более сотни сберкнижек на предъявителя. Еще столько же книжек были заполнены его рукой. Кому? Следствие пыталось выудить у Тарады показания, и он вроде бы согласился их дать. Однако в ту же ночь Тарада внезапно скончался в тюрьме. И ниточка оборвалась…

Столь решительные действия КГБ СССР и Прокуратуры Союза не могли не напугать кое-кого из партийных и государственных чиновников в самом Кремле. Поэтому решили пыл чекистов несколько остудить. Первый секретарь Краснодарского крайкома партии С. Медунов, к примеру, обвинив Москву в том, что она "избивает партийные кадры на манер 37-го года", волевым решением в 1979 году снял с постов сочинского прокурора П. Костюкова и замначальника УВД горисполкома Сочи Александра Удалова.

В "краснодарском деле" еще раз схлестнулись амбиции двух силовых министров — Андропова и Щелокова. Последний, наблюдая за действиями Андропова, явно предчувствовал, что шеф КГБ, добравшись в свое время до многих брежневских выдвиженцев, теперь добрался до С. Медунова, а в скором

времени, возможно, примется и за него, Щелокова. А рыть яму себе самому Щелоков, естественно, не хотел. Поэтому МВД СССР выступило с инициативой побыстрее свернуть следствие по делу «Океан». Для этого в том же Сочи было созвано крупное совещание, которое проводило союзное МВД, посвященное работе правоохранительных органов курортных городов в летний период. Уже тогда сам факт подобного совещания вызывал у многих людей ряд вопросов. Во-первых, ни до, ни после него таких мероприятий не проводилось. Во-вторых, почему выбрали именно город Сочи? В-третьих, почему оно проводилось с таким пропагандистским шумом? Проводить совещание из самой Москвы приехал первый заместитель министра внутренних дел СССР Юрий Чурбанов. Более того, самое активное участие в совещании принял С. Медунов. Со стороны Прокуратуры Союза, которая и вела следствие по "краснодарскому делу", присутствовал заместитель Генпрокурора СССР, начальник следственного управления Виктор Найденов. Именно для того, чтобы попытаться воздействовать на него в нужном русле, по всей видимости, и затевался весь этот сыр-бор. Во всяком случае, Чурбанов и Медунов в один из последних дней совещания уединились на одной из дач крайкома и пригласили туда для беседы Найденова. Но тот пренебрег предложением встретиться и отбыл в Москву.

После того как предпринятые меры не возымели должного действия, в ход была запущена мощная пропагандистская кампания. Специально подобранные люди писали ложные заявления о том, что к ним применялись незаконные методы следствия, что их били, вынуждали давать ложные показания. Эти письма из Краснодарского крайкома были оперативно переправлены в Москву, в ЦК КПСС. Однако прежде чем по ним были приняты какие-либо меры, Прокуратура СССР в лице все того же В. Найденова в августе 1981 года обратилась в Сочинский горисполком за согласием на привлечение к уголовной ответственности одного из ближайших соратников С. Медунова — секретаря крайкома по идеологии Мерзлого. Даже по мнению самих кремлевских руководителей, это было уж слишком. Арестовать идеологического работника краевого масштаба по обвинению во взяточничестве и использовании служебного положения в корыстных целях для того времени было просто неприемлемо, так как бросало тень на всю партию и ее идеологию. В августе 1981 года Верховный суд страны приговорил к смертной казни замминистра рыбного хозяйства СССР Рытова, и на этом тема взяточничества в среде высокопоставленных руководителей должна быть исчерпана. Но так как Прокуратура Союза продолжала давать санкции на аресты (в августе 1981 г. был, например, арестован замминистра торговли РСФСР Лукьянов), на самом «верху» решали зарвавшегося начальника Главного следственного управления Прокуратуры СССР В. Найденова проучить, да так, чтобы и другие не смели идти по его стопам. 11 ноября 1981 года Виктора Найденова сняли с должности, и поведавший ему об этом могущественный тогда секретарь ЦК КПСС Андрей Кириленко сопроводил данное сообщение отборным матом в присутствии многочисленных свидетелей.

Отметим, что Андрей Кириленко находился тогда в зените славы, впрочем, как и все представители «днепропетровской» команды, во главе которой стоял сам Леонид Брежнев. Эта область в достопамятные 70-е годы стала настоящей кузницей руководящих кадров для нашей высшей государственной и партийной власти. Один перечень имен "птенцов гнезда Днепропетрова" вселял в людей священный трепет. Для примера назовем хотя бы таких деятелей, как В. Чебриков, Н. Щелоков, Н. Тихонов, Г. Цуканов, Г. Павлов, Г. Грушевой, в те годы занимавших ключевые посты в Кремле и на Старой площади.

Столь обильное представительство днепропетровцев в златоглавой позволяло этой области жить как у Христа за пазухой. Пользуясь счастливым случаем (с 1970 г. в Днепропетровской области не проводилось ни одной инспекторской проверки со стороны МВД СССР), не упускал своего и преступный мир Днепропетровщины. Самым же известным представителем этого мира тогда был Александр Мильченко по кличке Матрос, так же как и В. Иваньков в Москве, вознамерившийся примерить на себя корону лихого налетчика Мишки Япончика.

В сентябре 1976 года, когда команда Матроса впервые «засветилась» на разбойном нападении на семью Зотовых, Александру Мильченко исполнилось всего 28 лет. Однако слава его уже широко шагала за пределами области.

А. Мильченко родился в Майкопе в обыкновенной советской семье и с малых лет, отличаясь исключительно бойцовским характером, всегда верховодил среди многочисленной дворовой ребятни. Школьные науки ему давались с трудом, и основной свой авторитет Мильченко зарабатывал не глубокими знаниями точных и гуманитарных наук, а крепкими мышцами и кулаками. «Спортивная» подготовка привела в начале 70-х годов Мильченко на футбольную стезю: попал сначала в команду родного вагоноремонтного завода, а затем был замечен «наверху» и зачислен в дублирующий состав набиравшей тогда разбег команды «Днепр» (в 1972 г. В. Лобановский вывел «Днепр» в высшую лигу). Из «Днепра» молодая знаменитость вскоре переметнулась в периферийный, по футбольным понятиям, Волгоград, однако дела там у Мильченко совсем не заладились, и ему пришлось возвращаться в родной Днепропетровск, на пыльные улицы тихой рабочей окраины, именуемой старожилами звучным именем «Амур». И если в Волгограде совсем туго было со славой и с друзьями, то на «Амуре» все обстояло наоборот, и Матроса (кличку эту получил он еще в детстве, когда, не

умея плавать, упал в воду, однако сумел выбраться на берег) знала вся местная шпана, доверяла ему и беспрекословно подчинялась. Так в днепропетровской Марьиной Роще — «Амуре» появилась команда Матроса, занявшаяся тем, что на Западе именуют словом «рэкет». Правда, к рэкету команда Матроса пришла не сразу, первоначально матросовцы «стригли» деньгу с обеспеченных клиентов, обыгрывая их в карты на своем «катране» в кафе «Льдинка». Но вкус шальных денег вскоре вынудил Матроса и его бойцов перейти к насильственным действиям, так как некоторые клиенты весьма неохотно расставались со своими сбережениями. А попробовав один раз и увидев, что с помощью кулаков дела идут намного эффективнее, Матрос проникся уважением к подобному способу зарабатывать деньги и стал оттачивать его до совершенства. Теперь владельцы пивных палаток и состоятельные бармены, увидев перед глазами нож или ствол обреза, безропотно отдавали Матросу часть своей выручки и радовались, что все обошлось благополучно. Правда, иногда и стреляли, но больше для куража, чем для устрашения клиентов. Напьются, например, ребята Матроса и давай в ресторане палить в воздух под бешеный ритм насмерть перепуганного оркестра и визг малохольных барышень. Именно «проделки» со стрельбой и сделали матросовцев самыми знаменитыми бандитами Днепропетровска конца 70-х годов. Знала обо всем этом и местная милиция, но так как никаких официальных жалоб от пострадавших в органы не поступало, посему и не реагировала. От такого «заботливого» отношения Матрос все более проникался верой в собственную неуязвимость и не останавливался на достигнутом. Вскоре он окончательно порвал с родным «Укрмясомолреммашем», раздобыл официальную справку об инвалидности и, сидя в квартире с единственным во всем доме телефоном, как настоящий "крестный отец", на расстоянии руководил действиями своих боевиков. К этому времени авторитет Матроса в криминальном мире Днепропетровщины вырос неимоверно, и он даже выступал порой в качестве справедливого третейского судьи во время разрешения всевозможных споров в уголовной среде. Его неординарные человеческие качества привлекали к нему многих людей, которые, надо сказать честно, и не считали его бандитом. С ним водили дружбу олимпийский чемпион по штанге Султан Рахманов и чемпион мира по боксу Виктор Савченко.

Но, как говорится в народе, "не все коту масленица". Там, где большие деньги, большие и «разборки». И вот от банды Матроса откололась группа бойцов во главе с Кабаном. Последний, уверовав в то, что он и без Матроса неплохо справится с ожиревшими цеховиками, решил начать действовать самостоятельно. Распад команды Матроса для тех же цеховиков означал одно: теперь грабеж увеличивался вдвое. И тогда в среде обираемых бандитами толстосумов возник сначала стихийный, а затем и целенаправленный протест. Начался он после того, как несколько рэкетиров вломились к одному зубному технику и потребовали от него золото. Это показалось технику настолько несправедливым и диким, что он, недолго думая, схватил со стола кухонный нож и зарезал одного из бандитов. Остальные, никогда ранее не встречавшие такого яростного отпора, бежали с поля боя.

Весть об этом мигом облетела всех рэкетируемых, и те воспряли духом. Состояние такого душевного подъема рэкетиры вскоре почувствовали на себе: один из барменов, к которому вымогатели пришли за данью, пошел дальше зубного техника и зарубил топором не одного, а двух рэкетиров. После этого доведенный до отчаяния бармен собрал вокруг себя около двух десятков таких же, как он, запуганных дельцов и, вооружив их огнестрельным оружием, стал ждать прихода мстителей.

Однако Матрос был отнюдь не дурак и, хотя он не знал о заповедях московского вора в законе А. Черкасова, учившего: "Бери, но не зарывайся", но тут же почувствовал, что где-то перегнул палку. Совсем недавно разборки со стрельбой произошли у него с кавказцами, которых он сильно обидел, «сдав» одного из них милиции, и горячие молодцы чуть было не устроили в городе "день длинных ножей". Но Матрос вовремя пошел на попятную и заключил с южанами перемирие, бурно отмеченное в ресторане «Днепропетровск». И вот теперь точно таких же действий требовали доведенные до отчаяния цеховики.

Ситуация, сложившаяся в Днепропетровске в конце 70-х годов, была типичной для всей страны. Беспредел рэкетиров стал к тому времени настолько нестерпимым для большинства цеховиков, что последние вынуждены были встать на путь вооруженного отпора обнаглевшим бандитам. И тогда на повестке дня обеих сторон встал вопрос о примирении. Его заключили в 1979 году в Кисловодске. В этом курортном городе в тот год собралась представительная сходка воров в законе, на которую впервые в истории были приглашены гражданские лица — цеховики. После бурных дебатов, длившихся не один день, пришли к полюбовному соглашению: отныне, дабы избежать ненужных эксцессов, цеховики обязывались добровольно отдавать рэкетирам 10 % от своих левых доходов. За эти немалые по тем временам проценты рэкетиры обещали не только не трогать их, но при случае и защищать от всяких «залетных» бандитов и мелкой шпаны.

Такой же союз заключили между собой главный рэкетир Днепропетровска Матрос и главный цеховик того же города Аркадий Коваль. Имел этот оборотистый воротила подпольный цех, в котором старые байковые одеяла умело переделывались в ковры, что приносило ему баснословные прибыли. И хотя были у него связи со многими городскими начальниками, но дружба с Матросом и его бойцами стала куда дороже и весомее.

Более семи лет куролесила в Днепропетровске и окрестностях банда Матроса, и все эти годы местные власти и пальцем не пошевелили, чтобы раз и навсегда пресечь ее деятельность — ведь матросовцы не причиняли добропорядочным гражданам Днепропетровска особых хлопот. Страдали от нее люди нечистоплотные, жуликоватые, те, о ком власть и не желала особенно заботиться. И несмотря на то что банда была вооружена, ни одного трупа за все время ее существования обнаружено не было.