Бандолеро, или Свадьба в горах

Ла Пуэбла де лос Анхелес — город весьма примечательный, и даже среди городов современной Мексики он занимает особое место. Своеобразие его в том, что две трети населения состоит из священников, бродяг-пеладос, крестьян-побланос, воров и наглых пикаронес-мошенников.

Может, я даже слегка преувеличил, сказав, что треть населения — респектабельные горожане. Некоторые путешественники вообще отрицают их существование.

Но я, доверяя собственным воспоминаниям, могу утверждать, что встречал и честных людей в Городе Ангелов. Правда, не стану настаивать на том, что они составляют треть населения. Возможно, меньше трети, но уж точно не больше!

Несомненно и то, что каждый десятый встреченный вами на улице — либо священник, либо каким-то образом связан со святым братством. Приходские священники в сутанах из черного шелка, в тонких чулках и угольно-черных шляпах с огромными полями; монахи всех орденов и цветов: в черном и белом, в синем, коричневом и сером, с выбритыми тонзурами и в сандалиях на босу ногу встречаются не на каждом углу, а буквально на каждом шагу.

Если бы монахи были безупречны, Пуэбла мог бы оправдать свое святое название — «Город Ангелов». Но гораздо более подходит для него название «Город Дьяволов»!

«Чем ближе к церкви, тем дальше от Бога».

Эта пословица поразительно оправдывается в Пуэбла, где церковь не только присутствует — во всех своих внешних символах и проявлениях, но, прежде всего, бросается в глаза. Она правит этим городом. Она владеет им. Почти каждый акр земли принадлежит здесь церкви — либо полностью, либо по праву заклада.

Проходя по улицам, видишь написанное на дверях: «Каса note 1 святого Августина», «Каса святого Франциска», «Каса Иисуса» — и тому подобное. Если человек, впервые попавший в город, спросит, что значат эти надписи, ему объяснят, что дом принадлежит соответствующему монастырю. Короче, вы увидите церковь над собой, за собой, вокруг себя, церковь, владеющую телами и душами простых горожан. И вы очень скоро обнаружите, что продажность и мошенничество здесь так же обыденны, как хлеб.

В других отношениях Пуэбла можно было бы назвать земным раем. Город расположен в центре обширной равнины, плодородие которой подсказало Кортесу и его конкистадорам note 2 название «ла Вега», что значит «ферма». Долина окружена амфитеатром величественных гор, подобных которым нет на земле. Здесь царит вечная весна, и место это поистине могло бы стать жилищем ангелов, однако стало обиталищем бесстыдных мужчин и не менее бесстыдных женщин.

Несмотря на недостатки в области морали, Ла Пуэбла де лос Анхелес — исключительно красивый город. Он стоит на месте древнего ацтекского поселения. С одной стороны находятся индейские Афины — Чолулу, а по другую сторону горы Малинче — Тласкала, Спарта индейцев. Сердце не может остаться равнодушным к истории такого места. И хотя мудрецов Чолулы и воинов Тласкалы сейчас невозможно узнать в их выродившихся потомках, величественные места, в которых они когда-то черпали свое вдохновение, сохранились.

Со всех сторон возвышаются Кордильеры. На востоке высоко к небу вздымается Звездная гора, с запада — не менее грандиозный Попокатепетль. В торжественном молчании застыла Белая Сестра под холодным снежным покровом.

Хорошо помню, какое впечатление произвели на меня купола и шпили Ла Пуэбла, когда, миновав «злые земли» Пероте, я впервые увидел их. Меня переполнили сильные романтические и даже мистические чувства.

Появление мое в «Городе Ангелов» было необычным. Поскольку обстоятельства этого тесно связаны с последующими событиями, нужно о них рассказать.

Я был одним из трех тысяч солдат американской армии. Все мы пропитались пылью дорог; у многих после пеших переходов по скалам Лас Вигас и пустынным равнинам Пероте были сбиты ноги. Мы потеряли нескольких товарищей в столкновениях с копейщиками у подножия горы Малинче. И все устали до полусмерти.

Но когда мы увидели перед собой священный город, усталость была забыта, на пыль и шрамы мы перестали обращать внимание. Под бой барабанов и звуки горнов мы двинулись на де лос Анхелес, чтобы овладеть им.

Нам для этого не понадобились воинские подвиги. У ворот нас встретил алькальд note 3 с членами своего магистрата. С медом на устах, но со злобой в душе он неохотно препоручил нам «свободу города».

Мы удивлялись тому, что нас встретили вежливые речи, а не жестокие удары. Во время всего пути мы слышали, что именно у Пуэбла нас остановят, что здесь мы встретимся с настоящими «валиентес» note 4 . Святые «святого города» обещали массовое жертвоприношение, и мы ожидали по крайней мере хоть какой-то схватки. Но были разочарованы — не скажу, что неприятно. По моему мнению, гораздо приятней увидеть улицы без баррикад, тротуары без пятен крови, магазины и рестораны с гостеприимно распахнутыми дверями.

Именно так мы были приняты в Городе Ангелов. Никаких баррикад, никаких схваток на улицах, вообще никаких препятствий. Но люди почти все смотрели на нас хмуро. Прием оказался холодным, но, по правде сказать, мы на другое и не могли рассчитывать.

В целом нас, всадников и пехотинцев, было не больше трех тысяч. Мы шли по улицам города, в котором свыше шестидесяти тысяч жителей и чьи дома способны вместить вдвое больше; эти массивные, величественные сооружения с фресками на фасадах мрачно возвышались над нами, и каждый дом можно было превратить в крепость.

Одни женщины города могли бы смести нас, если бы каждая что-нибудь швырнула в нашу сторону — сигарету или туфли. Они смотрели на нас так, словно готовы были уничтожить!

И действительно, вход в город не прошел без потерь. Некоторые из нас получили раны, которые долго не заживали. Это были сердечные раны, нанесенные сверкающими женскими очами.

Усталые пехотинцы опустили оружие на Пласа Гранда. Кавалерийские эскадроны поскакали по улицам в поисках места для казарм.

Еще до наступления ночи в Городе Ангелов воцарился новый режим. Священники уступили место солдатам!

Наша победоносная армия, так легко вошедшая в Город Ангелов, вскоре обнаружила, что он заслуживает другого названия. Не прошло и недели, как многие мои товарищи предпочли бы быть расквартированными «где-нибудь в ла Тимбукту». Но, несмотря на антипатию, мы вынуждены были оставаться в Ла Пуэбла несколько месяцев, прежде чем двинуться на столицу.