Банкир
Шрифт:
— Ну, приморили! — выругался в полголоса один из бойцов и выключил радио.
— …Мой товарищ акинак, акинак, конь да лук с колчаном, э-эх, пропадешь ты дурак, как дурак, коль не будешь пьяный… — тихонько, вполголоса напевал Саша Шмаков, самый молодой в группе, сидя на ящике из-под пива.
— Ты бы заткнулся, а? — лениво попросил здоровый. Он, как всегда, разместился в углу, и опять — непонятно как: казалось, если он встанет, то не только заполнит собой всю палаточку, но и крышу проломит.
— И стоило ехать ночью? — не унялся молодой. — Чтобы торчать весь день в этом цинковом гробу?
Хлесткий подзатыльник сбил Шмакова с низенького табурета на пол.
— Ты чего гонишь, блин? Ведь напоешь, курочка, так на свою башку! — зло «вставил» ему здоровый. Остальные шестеро тоже посмотрели на молодого: говорить перед работой о… потустороннем — примета наипакостнейшая. Но тот вдруг завелся:
— Ты чего, сука, из себя пахана строишь?! Да мы в Грозном таких…
— Заткнись, малый, а? — медленно выговорил старшой. — Терпение имей.
Сказано: захватить быстро и скрытно. А белым светом — не получится.
— «Малый», «молодой»… — огрызнулся Шмаков. — Как в огонь лезть — не молодой был, годный… Мы там «чехов» херачили, пока вы тут всемером отморозков в легавке ногами мусолили… Там бы посмотрели, кому какая цена… А то — съездили на экскурсию — под замирение… Одно дело — в десантуре работать по «чехам», другое — на блокпостах греться!
Батя завелся было, даже жилка на лбу вздулась, да сдержался… В Чечне их группа провела два месяца. Вернее, не только их — всего бойцов из приморского СОБРа было тридцать. С самого начала Батя «закрутил гайки» — дисциплину установил жесткую. Результат — убитых всего трое: одного снайпер снял — это, считай, несчастный случай, двое других — за жратвой да за водкой в самоволку намылились, ну и… К войне той не то что сердце не лежало — тут покрепче сказать… И Батя сразу выяснил, что кандидатов в Герои России — нет, даже если награду вручит недрогнувшей рукой сам Верховный Главнокомандующий… А потому — главной задачей считал сохранить бойцов. Потому как если деток или жен у кого нет, у того мамка с папкой имеются, и класть ребят за понюшку… Как раз тогда «войнушка» под занавес приняла «вялотекущий характер»: со стороны «чехов» — огонь из всех и любых видов, с нашей — как в достославные брежневские: стрельнул — скажи, чего стрельнул, в кого стрельнул, и гильзу предъяви… Не до такой, конечно, степени, но шибко похоже…
…С армейскими толковали… Один комбат славно сказал:
— Знаешь, на что мы здесь похожи? Это если мужика связать по рукам и ногам, поставить среди стаи подростков, да подначить их… А пока подростки те на площади гужуются и с мужиком разбираются, взять, да дома ихние подпалить…
Оторвутся они на мужике? То-то… А стоит ему кого сапогом задеть — так набегают судейские, правозащитники-плакальщики: геноцид, стрептоцид, деток забижают — ну и другие нехорошие слова… А этим часом — сидят те яйцеголовые, что кашу заварили, в тепле и холе, и денюжки считают… Вот что обидно, блин…
Одно эти умники не учли: русский мужик задним умом крепок… Если его обидят, он враз не полезет соплями размахивать, ему штуку эту с обидчиком кардинально порешить надо, чтоб хоть не самому, хоть внукам тех напастей уж не ждать… И уйдет, и в лесах схоронится, и топоришко откует, один, другой, третий, и кольчужку выправит, да не только себе…
Вот были те монголы с татарами, ослабели мы, и насели татары на Русь шибко… И — что? Где их царства-государства нынче? То-то, что нету. И не потому, что побили их мертво… Просто… Россия — это… По весне посмотри, как тепло от земли идет — березки в рощицах колышутся, потому что живые…
Пришелся ты этой земле — жить на ней и будешь, своим станешь, не пришелся — не станет тебя вовсе… Мытьем ли, катаньем, или сам пропадешь… Сейчас — что?
Волки разве те чеченские на Россию набросились? Все набросились, и кромсают, кромсают по живому…
— Не философствуй, майор. Проще все. Продают нас те, что в Москве. Предают и продают. Так нельзя победить. Там разобраться надо, потом — уже по сторонам смотреть. А щас… Будто вся Россия поделилась на столицу и все остальное… А Москва, известное дело, по чужим бедам не плачет… И в той Москве — укрылись они за Садовым кольцом, как за валом крепостным, и царствуют, да не как в своей стране — как в чужой! На разор!
На Русь — словно нетопыри какие слетелись, нечисть, и хоровод свой мышачий устроили… А мы вертим головами и понять ничего не можем! А почему? А потому, что русский человек устроен по-другому! Он — доброе везде ищет, драка идет — так сначала перетерпит, пока не доймут… А тут драка — не драка, не поймешь, что такое… Словно упыри присосались и сосут соки помалеху… И не отвадятся, пока все не высосут…
— От нетопырей серебряная дуля хороша! И — кол осиновый, — хмыкнул комбат.
— Верно. А знаешь, из чего ту пулю в старину лили?
— Ну?
— Копейку серебряную плавили, или сворачивали — и вот тебе и пуля. И сила в ней — не от металла вовсе, от образа святого Георгия Победоносца на белом коне… Вот этого-то нечисть всякая снести и не могла! Когда символом государства — орел с Победоносцем на щите — непобедимо оно…
— Наивняк ты, майор, хоть и сивый… Политика, она штука тонкая и верности не любит.
— В том-то и дело, что наоборот! Без верности да без со вести — кодла и получается, так-то. Я бандитов не год и не два ловлю, насмотрелся.
— Это ты верно. Когда совести в людях нет — это кодла. Посидели тогда еще, все больше молчали. Каждый о своем, а получалось… А получалось — о нашем…
…А Саша Шмаков, как пришел к СОБРам, был сперва среди молодежи, да еще — бешеный как черт. Генерал Васнецов отдал его в группу Бати «на перевоспитание»:
«Мы не варяги, нам не рисковые ситуации нужны, а результативная работа». Но парнишку в Чечне изломало порядком, попал он под самое жестокое, январское наступление «генерала Паши», да так и не отошел до конца, корил «дедов»…
— Слушай, Шурик, — обратился к молодому тот же здоровый, — мы тебя к себе не шибко звали…
— Да просто сволочь я всю эту разожратую ненавижу, зубами грызть готов, а не ля-ля разводить!
— Злой ты…
— А вы добрые, да?
— Мы — справедливые. Работа такая.
— На хер кому сдалась эта справедливость, понятно? Думал, попаду к «серым», у них хоть без бумажек и поживее, а если разобраться — то полная труха…
— Ты не горячись, парниша, смолкни… Вон, тебе Геннадьевич сказочку расскажет… Он у нас образованный, грамотный, сказок много знает… Да и мы послушаем, надо же как-то день перекоротать…